Семь смертей Александры - Честь 2, Михаил Дмитриенко
Часть 1 - Часть 2 - Часть 3 - Часть 4
Часть 5 - Часть 6
2
Желтоватые пятна на белых крашенных масляной краской стенах. Окно с ажурными решётками. Какие-то неприятные запахи и непривычные звуки. Лёгкая боль и слабость - так трудно открыть глаза и совсем нет сил повернуть голову. Но надо, надо пересилить себя…
«Живи Саша своей жизнью, - говорил Александре её отец, когда ей было семь лет от роду - Если иначе нельзя, то делай ошибки – это не самое страшное. Главное, чтобы их потом можно было исправить. Ошибки, они для того и совершаются, чтобы их исправлять. Было бы очень скучно, если бы всё происходило так, как положено... И, запомни - любую ошибку, пустяковую или серьёзную, обязательно надо исправить. Обязательно! Иначе эта ошибка уже сама будет править тобой и твоими поступками».
Александра была слишком маленькой, чтобы понять о чём говорит отец, но слушала внимательно и улыбалась. Она очень часто улыбалась. А отец говорил, шутил, гладил белокурую головку дочери, но сам так и не смог исправить своей главной ошибки...
Он вскоре ушёл из семьи, и маленькая Александра осталась с матерью. Она тогда ещё не осознавала, что ей не хватает отца, что эта его ошибка уже определила всю её последующую жизнь.
Мама работала в драмтеатре помощником режиссёра, разумеется, ей было тяжело и не столько физически, сколько морально. Когда её, красивую и уверенную в себе женщину, внезапно бросил муж - мужчина которого она любила много лет подряд, в ней что-то сломалось. Она не чувствовала себя оскорблённой, не было обиды, она не слонялась, как потерянная, из угла в угол, она просто стала другой. От огромного её счастья остался лишь один маленький драгоценный осколок - дочь Сашенька. На вопросы Александры: «Где папа?», мама отвечала, что его нет, что он давно умер. Может быть это было жестоко, но мама была принципиально честной, а эта ложь не была ложью - отец Александры всё равно что умер для неё, значит умер и для дочери. «Меня он лишь оставил, а Сашу - предал!».
Мама считала, что воспитывая таким образом дочь, она прививает ей реальное ощущение и реальную оценку мира, что, как известно, позволяет избежать в будущем обманов, коими изобилует жизнь в «розовых очках». А самое главное, трезвый взгляд на вещи облегчает душевные страдания - обманов-то всё равно не избежать...
Александру не потчевали сказками про «детей в капусте», она знала, что Дед Мороз - это переодетый завхоз с маминой работы. Хотя, если честно, в глубине души надеялась, что это не так и что настоящий Дед Мороз, просто где-то в другом месте и с другими детьми.
Всё, что осталось в памяти Александры от отца умещалось в два-три смутных ощущения: высокий, сильный, надёжный и, может быть, по-мужски грубоватый. Иногда, случайно, запах табачного дыма волновал её какими-то непонятными воспоминаниями и от этого становилось грустно.
Александра росла красивым ребёнком. Быстро и незаметно она превратилась в красивую девушку, унаследовавшую от отца огромные и какие-то необычно грустные синие глаза и разлёт бровей. А от матери красиво очерченный вечно детский ротик, миниатюрный носик и длинные, до пояса золотистые волосы. К материнской гордости всё чаще прибавлялась тревога - на Александру слишком часто и совершенно определённым образом обращали внимание. Даже коллеги по работе разговаривали с Александрой подчёркнуто вежливо, как со взрослой и всё понимающей дамой. Да и сама Александра часто слышала за спиной приятные, зазывающие голоса с южным акцентом - голоса из шикарных, сверкающих машин. Александру это забавляло и, разумеется, льстило её самомнению. И ещё не ясно, что брало в ней верх - разум или чувство.
Одни девушки уже в 14 - 15 лет выглядят вполне зрелыми женщинами, другие до двадцати остаются «ещё школьницами». Александра развивалась стремительно. Что-то незримое, женственное, присущее лишь взрослым и так называемым «стильным» женщинам, проявилось в её 16 лет. Она, если и не глотала книги одну за другой, то очень внимательно и серьёзно слушала всё «умное и жизненное». В 16 лет она пыталась решить для себя сложнейшие и трудноразрешимые даже для взрослых морально-этические проблемы. Да, сверстники считали её немного высокомерной и несмотря на то, что она никогда не рвалась в отличницы, ей отдавали пальму первенства за ум. Чаще всего это была всего лишь маска, но как её отличить от настоящего лица? Порою, это было не под силу самой Александре.
Как-то на циничные слова Серёги - весьма тёмной и одиозной личности «из-подворотни», что она «уже готова к употреблению», Александра нисколько не смутилась, что случилось бы почти с любой другой её сверстницей, она только усмехнулась кончиками губ и, глядя прямо в глаза Серёги, сказала отчетливо и уверенно: «Употреби, если сумеешь». Серёга смутился и сказав, что это он так пошутил, удалился на свой чердак, где он, по-разговорам, предавался сладостным мечтам навеянным марихуаной... Вместе с тем, Александра оставалась ещё ребёнком; подростковая угловатость, непоследовательность и непосредственность, бездумное и ничем не ограничивающееся следование за своей мечтой. Всё это только придавало ей очарования.
Неудивительно, что свою первую ошибку она совершила не дотянув до своего шестнадцатилетия ровно месяц. Впрочем, подавляющее большинство девушек в 16 лет совершают именно эту ошибку. То, что это была ошибка, она осознала гораздо позже, а пока ей казалось, что всё в порядке, что так должно быть.
Так уж повелось - все кругом твердят, что жизненный опыт появляется только через свои собственные ошибки, через синяки и безвозвратные потери. И никто нигде не объяснит, что ошибка - это всего лишь ошибка. Кто раз тонул, тот боится уже стакана с водой - какой же здесь жизненный опыт? Здесь просто знание полученное древнейшим способом. А ведь, казалось, чего проще - открыл книгу, прочитал и задумайся... Конечно, жизнь устроена сложнее. У шестнадцатилетней девушки она сложна как никогда! Но всё же…
Единственное, что спасало Александру от горестных переживаний, по поводу «невыразимого душевного одиночества», так это противоречащее материнскому воспитанию легкомыслие и полное пренебрежение к серьезным, с точки зрения взрослых, вещам.
Ошибка была совершена, опыт появился, но не тот, о котором ей говорил отец - опыт от ошибки, который позволит исправить эту ошибку.
Одним опыт помогает избегать подобных ошибок впредь, другие используют этот опыт для повторения той же ошибки, но с иных, с ещё неведомых сторон, высот, и т.п. «Чем больше ошибок, тем больше опыта» - раз от раза всё мудрее? Или всё глубже в омут? Коготок увяз - всей птичке конец... А кажется, что всё уже знаешь наверняка - до мельчайшей пылинки! До тончайшего нюанса! Но, что-то не то... Лучше не выходит, И очень трудно понять, что дорога с самого начала была выбрана не та. Дорога во всём лёгкая и ломающая незаметно. Это трудно понять и почти невозможно. Почти невозможно...
«Почти» - это спасательный круг.
Спасательный круг на все случаи жизни, но действует он лишь в начале маршрута.
«В жизни надо попробовать всё, всё изведать, а уж потом судить обо всем, выбирать лучшее для себя. Только такое суждение будет верным, только так добьешься всего, чего хочешь» - говорил Александре уже не отец, а другой мужчина в её жизни. Слова были настолько верными, что задумываться не было смысла, тем более их опровергать. Но что-то, помимо воли, крутилось, даже не в мыслях, в обрывках мысли, в её закоулках: а злое, грязное, унизительное?.. Это тоже опыт и он тоже оставляет свой отпечаток на душе...
Мама всегда ссылалась на «авторитетные мнения», чаще всего из книг. «Читай, доченька, здесь всё сказано. Самое лучшее и правивильное, к чему пришли люди за всё время существования культуры. Но главное, книги учат думать». Ну... конечно, бездна того горя и тех несчастий, что случались на нашей планете, отразилась в миллионах книг и, безусловно, твоё личное горе пылинка пред мировой скорбью, и прочитав подходящую книгу, тебе станет легче... Наверное... В книгах хорошие идеи, конечно, в них всё правильно. Против очевидного не возразишь, даже если будешь долго думать. Но - книги описывают то, что было с другими! И пускай эти другие самые замечательные люди на свете, они - другие, И что могут знать о реальной жизни, о жизни этого дня, этой минуты, мгновения, какие-то, пусть и умные, самые умные люди? Ничего, Писатели знают свой день, час, миг. Об этом они и пишут. Они говорят, что в мире всё повторяется, а на самом деле нет! У всех всё всегда по-разному, А из книг повторяют: «Подожди, и у тебя будет...». А мир не ждет, он требует решения, поступка, шага. И именно сейчас, именно в эту минуту! А что могут сказать эти пыльные мудрости ей, Александре, когда она совершенно иной человек - ИНОЙ! Индивидуальный, как отпечаток пальца - ни до, ни после такого не было и не будет. Что они могут знать о ней, когда родная мама вряд ли знает, вряд ли догадывается, когда она сама, Александра, себя не знает - «Чего ей хочется больше всего?».
Про Александру не было ничего; лишь примерно - такая-то группа, такой-то тип, такие-то склонности и примерные модели поведения. Эта «классификация» и успокаивала и злила. Злила тем, что всех обезличивала - успокаивала тем, что: «Я как все, я не белая ворона». Это противоречие, но на противоречиях и строится самое верное строение - жизнь.
Книг дома было много и они читались и даже с интересом. Молодости присуще чувство безграничной надежды и неприсуще бесповоротное разочарование нигилиста. Саша с упорством искала себя в сухих, стандартных буквах, в однообразных ровнёхоньких строках, но не находила. Было что угодно, было обо всех и все были однообразны. Она надевала наушники, включала магнитофон и часами слушала музыку, листала художественные альбомы, журналы и каталоги. Она выписывала в специальную тетрадь все стоящие мысли, которые встречала или которые приходили ей в голову. Иногда, строчка в книге или слова песни её безумно волновали и ей казалось: вот, вот оно - созвучное ей! Вот то, что ей близко - это она! Проходила неделя, другая и Саша убеждалась, что и здесь не про неё - у неё всё глубже и значительней, а здесь - сплошная «шелуха», так она выражалась, Лёгкие разочарования мгновенно сменялись чем-то иным - новым и интересным, ведь кроме книг и музыки были друзья. А друзья, как никто, могли понять её и посоветовать то, что нужно, чего она ждала, И неважно, что советы друзей были непригодны, ведь друзья, как и она, такие же «ищущие и не находящие», А при внимательном взгляде, все друзья оказывались обычными, похожими друг на друга мальчиками и девочками, как штампованные куклы, как те буквы и строчки в книгах - серые и скучные. Ни кого, ни одной души вокруг, ни искры! Если была бы хоть искра, Саша кинулась бы за нею, как за факелом. Может быть и сгорела бы... это неважно. Она смотрела во все глаза, но видела лишь серую пелену - ежедневную, беспросветную. Тот, с кем она совершила ошибку, был не лучше и не хуже остальных - он был как все. От этого Александре было спокойней. Она не волновалась и законное разочарование «прекрасными ощущениями», она недолго носила в себе и забыла почти сразу же, как всё закончилось. Нет, она не была какой-нибудь толстокожей пустышкой, но и не знала, зачем это надо было делать - может, чтобы обрести некоторую уверенность в себе? Решительно отбросить «детство»? А может любопытство? Всё вместе, И всё это, конечно же, хорошо описано в книгах, не стоит повторяться «зачем?». Александра не знала «зачем» и не задумывалась об этом. Просто так получилось. Ситуация поставила её в определённые условия. Она не думала, не хотела думать - ведь это же ерунда! Была бы ситуация с Серёгой, было бы то же самое, почти то же - от него зависело бы... Она ещё не умела думать. Только позже, когда почувствовала, как всякая девственница, боль, она на миг пожалела. Боль не была причиной этой жалости, а так, сама не знала от чего. И что она пожалела? Вроде как потеряла что-то... А думала, что всё это произойдёт иначе.
Удивительно, Сашина мама искренне верила, что как только это случится, то Саша первым делом расскажет всё ей - она наивно верила, что Саша обязательно поделится радостным или же грустным событием. И мама заранее была к этому готова, она взяла себе за правило не запрещать этого дочери и не осуждать её ни в чём. Она лишь сильно переживала. Александре же, подобная вещь, делиться таким секретом с матерью, в голову не пришла, да и не могла прийти - слишком сложен был её внутренний мир, непонятны и необъяснимы причины толкающие её в ту или иную сторону, на тот иди другой шаг - этого не расскажешь, этого не поймут. А у мамы на всё это старомодное и книжное: любовь, стихи, мальчик носит девочке портфель, мальчик краснеет и робко целует девочку в щёку... Какое нелепое, со сталинских времен, представление о жизни! Ну что ей, такой, расскажешь?! Да и как поймёт её мама, если она сама не понимает, что делает? Не понимала и понимать не хочет - просто делает... Просто!
Дмитриенко Михаил Александрович |
