Дымовая завеса

Первыми у запертых дверей оказались представители первичных организаций ВДОБТ... А дальше!

В Нальчике и в Заринске (Алтайский край) на двух предприятиях произошли удивительно похожие истории.

На Нальчикском гидрометаллургическом заводе и на Заринском заводе «Лесхозмаш» были устроены коллективные пьянки, участие в которых приняли представители администрации. В первом случае — главный механик Ю. Киреев, его помощник А. Асеев, старший механик Ф. Смирнов, исполняющий обязанности начальника цеха Ш. Моллаев. Во втором — главный инженер С. Коршиков, исполняющий обязанности начальника отдела В Харчебников, мастер В. Гайнулин.

События, несмотря на то что были разделены и расстоянием, и временем, совпадали даже в мелочах. На обоих заводах первыми у «места происшествия» оказались председатели первичных организаций Общества борьбы за трезвость. Безуспешно стучали они в запертые двери. По их вызову примчалась милиция. Появилось высокое начальство. Предпринимались попытки взломать двери. Потом составлялись акты. Раздавались грозные звонки из горкома и райкома партии. А дальше...

Впрочем, с тех пор немало воды утекло, и, казалось бы, зачем возвращаться к этим неприятным историям, тем более, что сами по себе они примитивны. Однако есть в них нечто настораживающее, то, что заставляет нас рассматривать случившееся не как единичный казус, но как явление. Причем явление опасное, доставшееся нам из того недалекого прошлого, когда для многих справедливость, совесть, ответственность были понятиями сугубо абстрактными, отвлеченными.

В Постановлении «О перестройке и кадровой политике партии», принятом на январском (1987 г.) Пленуме Центрального Комитета КПСС, говорится: «Многие партийные организации не смогли удержаться на принципиальных позициях, не уделяли необходимого внимания строгому соблюдению ленинских принципов и норм партийной жизни, не вели решительной борьбы с негативными явлениями, с ослаблением дисциплины, распространением пьянства, с хищениями, взяточничеством».

Случившееся на «Гидромете» и на «Лесхозмаше» можно расценивать как печальную иллюстрацию к этим строчкам. Причем дело не только в самих историях. В считанные дни вокруг событий усилиями многих людей была организована столь мощная дымовая завеса, что за ней оказались скрыты и люди, и факты, и оценка этих людей и фактов, и те, кто обязан был дать такую оценку.

В Нальчике неприятный скандальный инцидент попытались замаскировать нагромождением противоречий, превращенных в аккуратные документы: в одном факт коллективной начальственной пьянки подтверждается, в другом — нет, и так до бесконечности. Противоречия сложились в на редкость стройную систему, выводящую проштрафившуюся четверку из-под удара.

В Заринске поступили проще. В ответ на предложение горкома партии снять главного инженера с должности собрали трудовой коллектив, и директор, что называется, всенародно взял С. Коршикова под опеку. С этим тут же согласилась комиссия по борьбе с пьянством. Партком не возражал.

Провинившихся отправили в отпуска, что позволяло выиграть время и спустить истории на тормозах. Еще бы: ведь пьянка на рабочем месте — грубейшее нарушение трудовой дисциплины. За него наказывать надо. Но при этом дамокловым мечом над администрацией нависало положение Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 мая 1985 года, которое требует привлечения к ответственности не только непосредственных участников хмельного сборища, но и их начальников. Серьезной, надо сказать, ответственности. И не в штрафе здесь дело. Иной администратор готов и три, и пять штрафов заплатить, лишь бы не наступала другая ответственность — партийная.

На «Гидромете» время тянули мастерски, тем более, что в центре этого процесса находился исполняющий обязанности директора завода В. Левич, который на все щекотливые вопросы отвечал лозунгом: «Вы что, хотите завод без специалистов оставить?» Задуманное воплотилось в жизнь: в действие вступили правила трудового законодательства, согласно которым провинившихся наказывать было уже поздно. Стало быть: ничего и не случилось. Все, так сказать, в прошлом.

А в Заринске, на «Лесхозмаше» об ответственности директора В. Маслюкова никто и не думал. На этот раз лесхозмашевцы оказались изобретательнее гидрометаллургов. Главного инженера наказали... за прогул: не вышел человек на работу, не сумел объяснить — почему. Бывает...

Может быть, так все и обошлось бы. Раньше такие случаи у местных руководителей вызывали минутное раздражение, тут же сменявшееся надежной мыслью: «Пьют, зато — специалисты, лишь бы лямку тянули, лишь бы план...»

Но вот в Нальчик и в Заринск приезжают корреспонденты журнала, начинают беседовать с людьми, смотреть документы...

Что же обнаруживается? Пьянки, которые можно было бы считать банальными и вульгарными, если бы участие в застольях командиров производства не превращало их в демонстративное пренебрежение партийными решениями.

И вот те, кого подобная формулировка не устраивает, начинают представлять случившееся как некий эпизод в запутанной цепи. Ее начало — в конфликтных ситуациях, возникших и на «Гидромете», и на «Лесхозмаше»...

А ведь, действительно, конфликты существуют. За фасадом обычных нерешенных проблем, характерных для несчетного количества крупных и не очень крупных предприятий, отыскивается червоточинка, постоянно беспокоящая людей.

За приписки и злоупотребление служебным положением предстал перед судом бывший директор «Гидромета». Вместе с ним на скамье подсудимых оказались начальники ОТК и производственного отдела. В заводоуправлении произошли большие кадровые передвижки. Появилось много «исполняющих обязанности». Администрацию залихорадило — да так, что на очередном собрании прозвучала реплика одного из рабочих: «Вы, товарищи руководители, разобрались бы с тем, что у вас в заводоуправлении делается».

На «Лесхозмаше» своя история. Итогом ее стал запрет, который Алтайский центр стандартизации и метрологии Госстандарта СССР наложил на изготовление и поставку опытной партии навесного трелевочного приспособления — основной продукции завода. Причины, по мнению многих, кроются в конфликте нового директора В. Маслюкова и начальника технического отдела В. Кремлева.

Но как связать все это с пьянками руководящего состава? Выходит, что руководители пили из-за того, что их предприятие лихорадит.

Вслед за этим включается этакая «вторая сигнальная система». Кто обнаружил пьянку, кто оповестил о ней редакцию? Юрисконсульт Шогенов и метролог Куценко. Думаете, они действовали из принципиальных соображений? Нет, конечно. Все ими было подстроено. До этого они плели интриги и дождались-таки удобного случая. Может, и пьянки-то никакой не было. Может, и виновные, растерявшись, наговорили сами на себя.

И что же? И у Шогенова — в Нальчике, и у Куценко — в Заринске возникли серьезные неприятности на службе.

Как бы то ни было, но истинный смысл случившегося состоит в том, что сама жизнь поставила руководителей заводов и их партийные организации перед испытанием на принципиальность, на современное, в духе январского Пленума ЦК КПСС, понимание своего гражданского и партийного долга.

Испытание выдержано не было.

Сиюминутные, сугубо конъюнктурные интересы отодвинули в сторону совесть. Сработал дремучий администраторский инстинкт самосохранения. Коммунисты с легкостью перешагнули через инцидент, бросивший тень на заводы, на их коллективы.

Удобнее, проще все оставить как есть. Зачем лезть на рожон? Лучше и спокойнее сделать хорошую паузу, переждать, авось страсти поутихнут. И опять начнется жизнь с ее устоявшимися атрибутами, позволяющими работу подменять ее видимостью, воспитание — демагогическими восклицаниями с трибун, принципиальность — кулуарными соглашениями, а гласность — умело написанными протоколами собраний.

Ну что ж, будем исходить из того, что на заводах все осталось по-прежнему.

Правда, возникает множество вопросов. Как быть с пунктом «3» параграфа 58 Устава КПСС, где, в частности, говорится, что первичная партийная организация обязана добиваться утверждения трезвого образа жизни?

Понятно: нереально требовать, чтобы все сразу стали последовательными трезвенниками, отказались от своих прежних привычек.

Тревожит другое. Несмотря на отчаянные попытки администрации увести от истины, многие на «Гидромете» убеждены, что состоялась коллективная пьянка руководящего состава. Убеждены и в том, что начальство и партбюро попытались замять этот случай. На «Лесхозмаше» никто не сомневается, что всегда найдется сила, которая сумеет выгородить пьяные выходки кого-нибудь из командиров производства.

Как партийное бюро будет разъяснять коммунистам их задачи, вытекающие из решений январского Пленума ЦК КПСС, если до этого на глазах всего коллектива состоялась неуклюжая, стыдная попытка обойти молчанием требования Устава КПСС, скрыть собственные недостатки и упущения в дымовой завесе формализма, слухов, сплетен?

Когда мы хотели было уже ставить точку, в редакцию пришло письмо из Дмитрова Московской области. Его написала А. Секретарова, старший инженер Центрального научно-исследовательского автомобильного полигона НАМИ. К письму был приложен приказ, прочитав который, мы поняли, что и на автополигоне умеют «окутывать дымом» очевидные факты.

Все просто. Наладчик Столяров появился на работе в нетрезвом состоянии. Однако никаких мер в его отношении принято не было. Столяров просто ушел домой. И этот факт окончательно утвердил нас в мысли, что перед нами — не просто выхваченные из жизни ситуации, а нечто другое — типичное, распространенное, характерное.

Словом, явление, когда руководители различного ранга, не изжив в себе благодушного, снисходительного отношения к пьянству, обнаруживают в конце концов неспособность воспитывать подчиненных в духе современных требований и по-настоящему, по-партийному спрашивать с них и с себя. Особенно с себя.

Н. Семилетова,
Л. Шаров
Заринск — Нальчик — Москва
1987 г.