Дело «Синей Бороды в юбке»

Во вторник 28 апреля 1908 года, проснувшись на рассвете, Джо Максон поначалу подумал, что хозяйка его дома Белл Ганнес встала ни свет ни заря и уже взялась за приготовление завтрака. Однако, полежав несколько секунд с открытыми глазами, Джо понял, что он ощущает не кухонный, а совсем другой запах — запах горящего дерева. Испугавшись того, что в доме мог начаться пожар, Максон вскочил с кровати и, шаря ногами по полу в поисках тапочек, открыл окно. Высунув голову, Джо увидел, что дым поднимается снизу, из располагавшейся под его комнатой кухни.

Набросив халат, Максон бросился к двери, но, схватившись за ручку, тут же отдернул руку, такой горячей она была. Втянув руки в рукава халата, он попробовал открыть дверь двумя руками, но она не поддавалась. И тут Джо заметил, что от высокой температуры краска на заклинившей двери уже начала пузыриться.

«Миссис Ганнес! — закричал Джо. — Проснитесь! Пожар! Миссис Ганнес! Миртл! Люси! Филипп! В доме пожар! Скорее вставайте! Спасайтесь!»

Комната начала наполняться густыми  клубами удушающего дыма. Джо вспомнил, что накануне Белл Ганнес купила в городе большой бидон керосина и поставила его на кухне. Если он взорвется, весь дом взлетит на воздух.

Вспомнив об узкой запасной двери, Джо выскочил во двор и с ужасом увидел, что дом охвачен огнем, в котором погибала сорокавосьмилетняя домоправительница Белл Ганнес и ее дети: одиннадцатилетняя Миртл, девятилетняя Люси и пятилетний Филипп.

Пока Максон растерянно смотрел на пожар, во двор въехали на велосипедах соседи, юный Майк Клиффорд и его зять Уильям Хамфри. Они заметили огонь и бросились на выручку. Чтобы разбудить Белл и ее детей, Уильям начал бросать в их окна камни, Максон и Клиффорд пытались выбить плечами запертую входную дверь.

Вскоре на месте пожара появились и другие соседи — Хатсонсы, Лапэмы и Никольсоны. Они тоже громко кричали, стараясь разбудить оставшихся в горящем доме людей, но потом замолкли, поняв, что выжить в таком пламени они не могли.

Шериф Сматцер во главе бригады пожарных прибыл слишком поздно. На месте дома Ганнесов осталась лишь гора дымящихся развалин, в которых позже были найдены обуглившиеся тела Белл Ганнес, двух ее приемных дочерей и сына Филиппа. Тело женщины было почему-то без головы.

Шериф Сматцер и его помощники Лерой Марр и Уильям Антисс сразу же поняли, что это был не случайный пожар, а убийство. Никто в городе не сомневался, что убийца перед тем, как поджечь дом, убил вдову и детей. Знали и имя преступника — уволенный Белл батрак Рей Ламфер, который неоднократно при людях грозил поквитаться с бывшей хозяйкой.

Камни на голову

Белла Паулсдаттер родилась в 1859 году в норвежском городке Тронхейм. Ее брат пошел по стопам отца и стал каменщиком. Сестра Анна уехала в Америку, когда Белла была еще девочкой. Выйдя там замуж и полностью освоившись, она пригласила к себе в Чикаго свою младшую сестру, выслав ей деньги на дорогу. В 1883 году двадцатичетырехлетняя Белла отправилась за океан, полная надежд.

Первое время она жила в Чикаго с родственниками, потом, встав на ноги, сняла комнату. Вскоре познакомилась с охранником универмага Мэдсом Соренсоном и вышла за него замуж.

Их попытки родить ребенка закончились неудачей, и тогда Мэдс с Беллой, которая переделала свои имя на американский манер Белл, решили взять приемных детей. Так в семье Соренсон появились приемные дочери: Дженни, Миртл и Люси.

Жили они в согласии, не ссорились и были бы счастливы, если бы не пожары, в которых их дома трижды сгорали дотла.

Слава богу, никто из членов семьи не пострадал.

В девятисотом году неожиданно скончался Мэдс Соренсон.

С утра он жаловался на сильные боли в груди, а к вечеру умер. В свидетельстве о смерти в графе «Причина смерти» доктор написал «сердечный приступ».

Скоропостижная смерть кормильца в большинстве случаев оказывается для вдовы, оставшейся с детьми, страшным ударом. Но Белл и ее девочкам повезло. Незадолго до смерти Мэдс Соренсон оформил на свое имя две страховки. Так что после его смерти вдова получила почти восемь тысяч долларов, очень большие сто лет назад деньги.

С тугим кошельком и тремя дочерьми Белл переехала в Ляпорт (Ла-Порт), городок с десятитысячным населением, расположенный в девяноста километрах от Чикаго, где была многочисленная скандинавская диаспора.

Там Белл купила просторный двухэтажный дом на окраине и большую ферму. К тому времени стройная в молодости Белл сильно располнела, но ее шелковистые белокурые волосы в сочетании с белозубой улыбкой и голубыми глазами по-прежнему заставляли мужчин смотреть ей вслед, когда она проходила мимо. У нее не было отбоя от ухажеров, и вскоре Белл вышла замуж за высокого красивого бородатого фермера по имени Питер Ганнес. Он переехал в ее новый дом вместе с маленьким сыном от первого брака, но мальчик вскоре заболел и умер.

Это горе Ганнесы пытались заглушить работой. Трудились они с утра до позднего вечера и дела на их ферме шли неплохо.

Но на Белл Ганнес обрушилось новое горе. Зимним вечером в самом конце 1900 года ее дочь Дженни услышала какой-то шум внизу и торопливо спустилась на первый этаж. Войдя в кухню, она увидела лежавшего в луже крови Питера, над ним стояла рыдающая Белл. Она рассказала, что на голову мужа упал с полки тяжелый точильный камень (по другим данным – тяжелая металлическая мясорубка). Он проломил бедняге череп, и той же ночью Питер, не приходя в сознание, скончался (по страховке вдова получила 3 тысячи долларов).

Белл вновь стала вдовой. Она по-прежнему оставалась привлекательной женщиной (в интернете есть её фото - сами можете найти и оценить её якобы привлекательность), поэтому недостатка в мужчинах, желавших помочь ей в работе на ферме, не было. Многие из приходивших к ней пытались ухаживать за хозяйкой, и дело нередко доходило до разговоров о женитьбе, но потом ухажеры внезапно исчезали. Нередко они уходили посреди ночи, даже не попрощавшись с детьми.

В Ляпорте симпатичную Белл жалели. «Надо же, чтобы так не везло, — судачили жительницы городка. — И лицом она вышла на загляденье и не бедствует, а вот с мужиками никак не получается!»

Неожиданными исчезновениями, нередко в самый разгар сбора урожая, рабочие Белл ставили ее в трудное положение. В такие дни ей часто помогал девятнадцатилетний Эмиль Грининг, сын соседа. Этого юношу привлекала конечно же не хозяйка, годившаяся ему в матери, и не ее деньги, а дочь Белл Дженни, превратившаяся к тому времени в хорошенькую стройную блондинку с ямочками на щеках и с ослепительной улыбкой.

Эмиль стал говорить о женитьбе, но Дженни внезапно решила начать учиться в колледже и уехала в Сан-Франциско, даже не попрощавшись.

Вскоре после отъезда Дженни на ферме появился тридцатилетний Рей Ламфер. Особым умом новый помощник не отличался, но у него были золотые руки, и он не боялся никакой работы.

Через несколько недель после его переезда на ферму Белл их стали встречать гулящими под руку в городе. В барах, где Рей Ламфер был завсегдатаем, он хвастался, что Белл «запала» на него, потому что он был настоящим мужиком. В доказательство своих слов он показывал собутыльникам подарки хозяйки — часы, жилет, котелок и высокие кожаные сапоги.

Но после Рождества у Белл появился другой кавалер. Так же, как большинство ее прежних мужчин, он возник неизвестно откуда. Узнав, что они купили обручальные кольца, Ламфер начал жаловаться друзьям на переменчивый характер женщин, и тут его соперник вдруг исчез так же неожиданно, как появился.

Рей приободрился, надеясь, что все вернется в прежнее русло, но его радость длилась недолго. Через пару недель внимание вдовушки привлек очередной поклонник, и у них дело тоже пошло к свадьбе.

Новый жених, высокий широкоплечий швед Эндрю Хелгелейн, на следующий день после приезда в Ляпорт пришел в банк и попросил перевести туда все его сбережения из родного города в Южной Дакоте. На вопрос кассира, зачем ему сразу срочно понадобилась такая большая сумма, швед с улыбкой ответил, что скоро женится на Белл Ганнес.

В тот же вечер Белл попросила Рея Ламфера освободить его комнату, сказав, что в ней теперь до свадьбы будет жить Хелгелейн. Ламфер разозлился и ушел, сказав, что в таком случае больше работать на Белл не будет. Уйдя, он пожелал своей бывшей хозяйке всех несчастий и, выпивая в городских барах, принялся во всеуслышание громко угрожать ей и ее «большому шведу».

Но их свадьба не состоялась. Через неделю Эндрю Хелгелейн тоже исчез. Белл со слезами жаловалась соседям и знакомым, что ее, наверное, кто-то сглазил. «Что же это такое? — причитала она. — Почему мужчины бегут от меня? Наобещают с три короба и исчезают. Что я делаю неправильно? Чем прогневила Бога?»

Ферма вдовы Ганнес вновь осталась без мужчины. Но вскоре после отъезда Хелгелейна там появился Джо Максон, известный в Ляпорте своей честностью и порядочностью. Он был, похоже, единственным работником Белл, с которым у нее ничего не было. Все свободное от работы время Джо проводил в уютной комнатке на втором этаже над кухней за чтением газет и игрой на скрипке.

Максон несколько раз предупреждал хозяйку, что видел вблизи фермы ее бывшего любовника. После исчезновения Хелгелейна Рей Ламфер не переставал угрожать Белл, и она пару раз просила шерифа арестовать его и провести с ним воспитательную беседу.

Максон нередко видел Ламфера прячущимся за вязами, которые росли по периметру участка Ганнесов.

27 апреля Белл Ганнес пришла к адвокату Саймону Лельеру и попросила его заверить ее завещание. Адвокат обратил внимание на то, что она была сильно расстроена. На его встревоженный вопрос, что стряслось, Белл ответила, что боится за свою жизнь.

«Рей Ламфер продолжает угрожать мне расправой, — сказала она. — Боюсь, что ночью он подожжет мой дом».

Дом и ферму в составленном ею завещании Белл Ганнес завещала своим детям, а в случае их смерти норвежскому сиротскому дому. Когда Саймон Лельер сказал, что в завещании должно быть указано официальное название сиротского дома и что на переписку завещания уйдут день-два, клиентка неожиданно разволновалась и попросила заверить завещание в том виде, в котором оно было написано.

«Я не могу ждать! — заявила она удивленному адвокату. — У меня нет времени. Одному Богу известно, что будет завтра».

Лельер пожал плечами и поставил свою подпись. И той же ночью дом Белл Ганнес вместе с его обитателями сгорел дотла.

После пожара на ферме Ганнесов прошло несколько дней. Рей Ламфер, отрицавший свою причастность к убийству и поджогу, сидел в тюремной камере и проклинал тот день, когда познакомился с Белл Ганнес. Он понимал, что попал в тяжелое положение, но, несмотря на отсутствие денег на адвоката, надеялся как-нибудь из него выпутаться.

Из того, что рассказывали друзья, навещавшие его в тюрьме, Рей понял, что общественное мнение города, в первое время бывшее против него, раскололось. Часть ляпортцев стали полагать, что обезглавленное женское тело, найденное среди дымящихся развалин, могло принадлежать и не Белл Ганнес.

Убитая была стройнее и меньше вдовы.

Как только возникли эти сомнения, горожане сразу же вспомнили о многочисленных таинственных исчезновениях рабочих и кавалеров Белл. Многих интересовало и то, куда исчезла ее дочь Дженни? В колледже, в который она якобы отправилась учиться, о ней ничего не знали.

Среди обгоревших развалин на месте дома Белл начали находить странные предметы: мужские часы, пуговицы от мужских костюмов и пальто, пустые бумажники. Нашли человеческое ребро, потом руку и наконец не очень давно закопанный полный скелет мужчины.

Желая во что бы то ни стало помешать распространению панических слухов, шериф Ал Сматцер попросил Джо Максона и Дэниеля Хатсона, соседа Белл, раскапывавших развалины дома, обо всех находках докладывать только ему и ничего не говорить никому другому. Шерифа особенно интересовала тайна пропажи головы хозяйки, потому что без нее доказать, что труп принадлежит Ганнес, было невозможно.

В мае в кабинет шерифа робко вошел маленький мужчина. Он представился Алсом Хелгелейном, братом Эндрю, того самого «большого шведа» из Южной Дакоты, который, как и многие другие мужчины, сначала собирался жениться на Белл, а потом бесследно исчез. Алс знал, что Эндрю приехал в Ляпорт в январе 1908 года. Знал он и о том, что Эндрю перевел туда все свои сбережения и потом закрыл счет. В мае Алс прочитал сообщение в «Скандинавской газете» о пожаре в доме Белл Ганнес в Ляпорте и отправился на поиски брата.

Эндрю, по словам Алса, узнал о Белл Ганнес из раздела знакомств по переписке «Скандинавской газеты», в котором печатали свои объявления женщины с севера Европы, искавшие себе мужей. За шесть месяцев заочного знакомства она написала ему несколько десятков писем, в которых умоляла приехать в Ляпорт и стать ее мужем. Алсу казалось очень странным и подозрительным внезапное исчезновение брата и особенно то обстоятельство, что он передал невесте все свои сбережения.

В первых письмах Белл называла себя «доброй и ласковой норвежкой», которая ищет верного мужа, доброго отца детям и кормильца. Однако со временем в ее письмах все четче просматривалась другая Белл, практичная и приземленная женщина, знающая цену деньгам. После того, как Эндрю согласился приехать в Ляпорт, она дала ему в одном из своих писем следующие инструкции: «Только, ради бога, ни в коем случае не оставляй свои деньги в банке, им сейчас нельзя верить. Переведи все свои сбережения в наличные, в банкноты как можно большего номинала, зашей их в нижнее белье. И смотри, не рассказывай о деньгах никому, даже ближайшим родственникам.

Пусть это будет нашим с тобой секретом. Надеюсь, у нас в будущем будет много таких тайн, о которых будем знать только мы двое».

Шериф Сматцер считал, что Алс явно драматизирует ситуацию. Белл Ганнес, по его словам, не могла быть жадной охотницей за чужими деньгами, а тем более убийцей. На обеспокоенного шведа эти заверения шерифа впечатления не произвели.

Он знал, что на ферме ведутся раскопки и что там время от времени находят мужские вещи. Надеясь, что удастся найти что-нибудь из вещей брата, Алс познакомился с Джо Максоном и Дэниелем Хатсоном и предложил им свою помощь в раскопках.

Он поинтересовался у Максона, не копала ли Белл незадолго до пожара каких-либо ям для мусора?

«Копала, — сказал Джо. — За домом, около свинарника, была большая яма для мусора. Она сбрасывала туда старые сапоги, кости от мяса, пустые банки из-под кофе и прочий хлам. Затем Белл попросила нового работника эту яму засыпать землей».

Низенький швед молча воткнул лопату в то место, на которое показал ему Максон, и начал яростно копать. Вскоре из земли пошел неприятный запах. Через четверть часа лопата наткнулась на мешок, завернутый в брезент.

Когда из земли достали останки мужчины, Алс Хелгелейн несмотря на то, что лицо трупа было сильно обезображено после долгого пребывания в земле, узнал в нем брата. Тело Эндрю Хелгелейна было расчленено. Руки, ноги, туловище и голова были аккуратно расфасованы по мешкам из-под муки и продуктов.

После приезда шерифа раскопки продолжились. К вечеру нашли останки еще четырех тел: двух мужчин и двух женщин.

Все они были расчленены так же, как большой швед. Одной из женщин наверняка была Дженни, приемная дочь Белл, не уехавшая в Калифорнию. Белл Ганнес, одинокая несчастная вдова, которую все так жалели и несгибаемым духом которой все в городе восхищались, оказалась Синей бородой в юбке.

Муж умер в нужный день

Тихий Ляпорт за один день прогремел на всю Америку. Со всех концов страны в него потянулись журналисты и фотографы. Изумленные страшными находками на ферме Ганнесов, горожане начали вспоминать всех работавших у Белл и ухаживавших за ней. Вспомнили Оле Бадсберга, который работал у Белл Ганнес. И исчез после того, как снял со своего банковского счета две тысячи долларов.

Свана Никольсона интересовала судьба другого жителя Ляпорта, его друга Олафа Линдблоу, тридцатилетнего норвежца, которого видели на ферме Белл. В следующий раз, когда этот человек зашел к ней за чем-то в гости, она пожаловалась, что Олаф внезапно уехал в Сент-Луис на ярмарку и не вернулся.

Многие в Ляпорте помнили красивого и доброго Генри Гархолта, приехавшего в город в 1905 году. Он тоже вскоре после переезда устроился работать к Белл Ганнес. Сначала все шло хорошо, но спустя пару недель она начала искать очередного рабочего. Генри, по ее словам, бросил ее и куда-то уехал.

Некоторые работали на ферме Белл так мало, что в городе даже не знали их имен. Горожане помнили красивого юношу, работавшего на ферме летом 1907 года и несколько раз приезжавшего с Белл в город по воскресеньям.

Еще один рабочий, имени которого никто не знал, исчез так внезапно, что оставил на ферме бричку и лошадь.

Весь май на ферме Ганессов продолжались раскопки, которые едва ли не каждый день приносили страшные находки. Были найдены останки Бадсберга, Гархолта и юноши, имени которого никто не знал. Так же, как другие жертвы, они были обезглавлены и расчленены.

После таких страшных находок, конечно, все вспомнили мужей Белл — Мэдса Соренсона, который умер в Чикаго от неустановленной болезни, и Питера Ганнеса, которому проломил череп случайно упавший на голову точильный камень.

Из Чикаго в Ляпорт приехал доктор Дж. Миллер, осматривавший труп Соренсона. Он сообщил, что у шведа имелись все признаки отравления стрихнином. Однако тогда его начальник решил не травмировать вдову лишний раз. Поскольку одним из признаков отравления является увеличившееся в размерах сердце, в свидетельстве написали «сердечный приступ». И восемь лет Миллера не покидали сомнения в правильности диагноза.

Нельзя было не обратить внимания и на удивительное совпадение, связанное с датой смерти Мэдса Соренсона. По удивительному стечению он скончался в тот «нужный» день, когда сумма страховки удваивалась.

Миллер вспомнил и то, что Соренсона кремировали, не вскрывая. Судебный следователь хотел провести вскрытие, но Белл рыдала тогда так горько и так жалобно просила не резать «дорогого Мэдса», что ей не смогли отказать.

Через год после смерти Питера Ганнеса власти все же провели расследование. Разумного объяснения того, как точильный камень мог упасть с полки прямо на голову Питеру, не было.

Во время разбирательства у судебного следователя Белл громко рыдала и заламывала руки, убедительно играя роль убитой горем вдовы. И хотя у шерифа и следователя оставались сильные сомнения, смерть Питера объявили несчастным случаем.

На похоронах вдова громко рыдала и закрывала лицо руками. Однако некоторые заметили, что она внимательно наблюдает за происходящим сквозь пальцы.

Через месяц после пожара на ферме Ганнесов девочка, учившаяся с Миртл, рассказала, что дочь Белл примерно за неделю до своей смерти сообщила ей по большому секрету, что «мама убила папу, ударив его по голове точильным камнем».

Вся Америка с нетерпением ждала новостей из Ляпорта.

Главным было опознать труп сгоревшей женщины. Доказать, что это Белл Ганнес, можно было, только найдя ее голову. Однако найти ее никак не могли.

Властям обязательно был нужен разоблаченный преступник. Самым удобным кандидатом на эту незавидную роль был, конечно, Рей Ламфер. Прокурор Ральф Смит считал, что движимый ревностью и местью он убил Белл Ганнес с детьми и сжег их трупы, устроив пожар.

Жители Ляпорта разделились на два лагеря. Одни были уверены в вине Ламфера, другие считали его невиновным.

Выяснилось, что Белл переписывалась с десятками мужчин, жившими в разных уголках Америки. В первых же письмах она сообщала, что каждый соискатель ее руки должен был иметь не меньше тысячи долларов. Продолжать переписку она соглашалась лишь в случае подтверждения платежеспособности потенциального жениха. Бедным холостякам это спасло жизнь.

Джордж Андерсон из Миссури, прочитав объявление Белл в газете и обменявшись с ней несколькими письмами, решил приехать в Ляпорт, несмотря на наличие у него всего лишь трехсот долларов. Белл предложила ему вернуться домой, продать его ферму и лишь после этого возвращаться к ней. Ночью он проснулся и увидел хозяйку около своей кровати. Заподозрив неладное, Андерсон уехал домой первым же утренним поездом.

К сожалению, далеко не всем так повезло, как Андерсону. К шерифу Сматцеру приходили письма из Миннесоты, Висконсина, Западной Вирджинии, Пенсильвании, Канзаса и других штатов от родственников бесследно пропавших мужчин, которые отправились в Ляпорт на встречу с потенциальной невестой.

Джордж Барри, житель Индианы, уехал работать к миссис Ганнес в июле 1905 года. С тех пор его никто больше не видел. При себе у него было полторы тысячи долларов. Другой житель Индианы Герман Конитцер отправился в Ляпорт жениться на богатой вдове с пятью тысячами долларов и тоже бесследно исчез. Такую же сумму имел при себе канзасец Эмиль Телл перед тем, как сесть на поезд, отправлявшийся в Ляпорт. И он с этими деньгами пропал. Вот почему она могла себе позволить жить на широкую ногу.

Список жертв этой женщины оказался очень велик. В нем и Олаф Йенсен из Норвегии, и Кристиан Хинкли из Висконсина, и Чарльз Нибург из Филадельфии, и Тонне Лайен из Миннесоты, и И. Сифланд из Миннеаполиса, и Джон Бантер из Пенсильвании и многие другие мужчины, хотевшие покончить с холостяцким образом жизни.

Суд

9 ноября 1908 года после долгого и жаркого лета, показавшегося сидевшему в тюремной камере Рею Ламферу вдвойне более долгим и жарким, начался судебный процесс. На первом же заседании подсудимый заявил, что в предъявленных ему обвинениях он невиновен.

Прокурору Смиту предстояла нелегкая задача — доказать не только то, что обезглавленное тело, найденное на пепелище, принадлежало Белл Ганнес, но и то, что она скончалась вследствие пожара, устроенного мстительным Реем Ламфером.

Защита в лице Уирта Уордена надеялась доказать, что Белл Ганнес отравила стрихнином детей, убила неизвестную женщину и, оставив ее труп вместо себя, подожгла дом, после чего скрылась в неизвестном направлении.

Мнения судмедэкспертов разделились. Одни полагали, что дети скончались от отравления угарным газом. Другие считали, что есть признаки их отравления стрихнином.

Если Белл бежала, то чье же тело нашли на пожарище? Джон Андерсон, ближайший сосед Белл, показал, что за два дня до пожара Белл Ганнес заехала к нему спросить о цветах и в бричке рядом с ней сидела незнакомая женщина.

Другой свидетель защиты, еще один сосед Белл, Дэниель Хатсон, видел Белл с каким-то неизвестным мужчиной.

Слова Хатсона подтвердили и две его дочери. Они несколько раз видели в июле вдову Ганнес, прятавшую лицо за двумя вуалями. С ней был тот же мужчина, которого видел их отец.

Присяжные совещались очень долго, и в конце концов Рей Ламфер был признан виновным только в поджоге. Он получил двадцать лет тюрьмы с правом через два года обратиться с просьбой о помиловании. Но сделать этого он не успел.

Ламфер отправился отбывать свой срок в тюрьму городка Мичиган, расположенного недалеко от Ла-Порта, но его пребывание там оказалось коротким. В тюрьме он заболел и менее чем через год умер. Многие считали его очередной жертвой Белл Ганнес.

Сокамерник Рея рассказывал, что он все время говорил только о Белл, часто смотрел в зарешеченное окно и восклицал: «Она там, Гарри! Я знаю, что она жива!» По его словам, на левом бедре у Белл был огромный шрам, а на бедре трупа, найденного на пожарище, шрама не было.

Рей Ламфер был одним из многих, кто отправился в могилу в полной уверенности, что Белл Ганнес жива. В тридцатые годы, то есть спустя почти четверть века после этого громкого дела, из разных мест, начиная от Индианы и кончая Восточным и Западным пббережьями, приходили сообщения, что ее якобы видели живой и здоровой. Встречали ее и в Норвегии.

Владислав Ставропольский

От редакции Претич: Белль Соренсен Ганнесс (англ. Belle Sorenson Gunness), урождённая Брунгильда Полсдоттер Сторшетт родилась в 1859 году. Имела высокий рост и весила под 100 килограмм, отличалась большой физической силой.
Предположительно на её совести гибель 25-40 человек.

Официально она считается погибшей в 1908 году, однако следствие считает, что она скрылась со всеми деньгами, предварительно убив другую женщину и задушив собственных детей.

Рей Ламфер в тюрьме якобы признался, что знал об этих убийствах и даже помогал Белл Ганнес… И что они должны были позже встретится в другом месте и «жить долго и счастливо», но она дескать его подставила…

***