Невыдуманные истории – Отряд Бороды

Двойная цепь

Темной была осенняя ночь на Дунае на 30 сентября 1944 года. С катера, идущего против течения, справа, едва виден ближний румынский берег. А противоположный — югославский — совсем затерян во тьме. Там — враг. Глухо постукивает мотор, ворчливо бурлит, разбиваясь о невысокий форштевень, волна, круто вздымая белеющую во тьме пену...

Что это за суденышко? Зачем и куда идет оно, прячась в ночи?

Это катер разведчиков Дунайской флотилии, которыми командует старший лейтенант Калганов. Катер без названия. Но уже вся флотилия знает его под именем «Жучки». Так прозвали катер сами разведчики за небольшой размер, за хорошую маневренность, за то, что на нем везде легко проскочить.

«Жучка» — катер трофейный, раздобытый в порту Галац, куда разведчики ворвались первыми, буквально по горячим следам отступавшего противника.

С двадцать четвертого августа, как только вошли в Дунай первые боевые корабли флотилии, наступающей вдоль реки вместе с войсками Третьего Украинского фронта, у разведчиков — горячая работа. Они ищут наиболее безопасные пути прохода для бронекатеров, выясняют, не заминирован ли фарватер, высматривают, где стоят на берегу нацеленные на реку вражеские батареи, разведывают, куда удобнее высадить десант, охотятся на берегу за «языками».

Слева - Старшина 1 статьи Морозов А. П. 1944 г.
Справа - Старший матрос Коцарь Г. С. (снимок военных лет).

Остались позади Измаил, Браилов, Рущук, позади уже вся Болгария. Фронт движется на запад. Форштевни кораблей пересекли стык трех сходящихся на Дунае границ — Болгарии, Румынии, Югославии. Их путь лежит дальше в верховья, к Белграду. И прощупывая этот путь кораблям, идут темной холодной осенней ночью вверх по Дунаю на «Жучке» разведчики, идут в неизвестность: ведь они — самые первые.

Возле югославского порта Прахозо еще недавно отступавший враг остановился, создал крепкий узел обороны. Этот узел готовятся разрубить наши войска. Флотилия должна помочь им. Соединению бронекатеров поставлена задача: обстрелять береговые позиции противника близ Прахово и высадить там десант. Но свободен ли путь до порта? Смогут ли пройти туда бронекатера? Это и должны выяснить те, кто идет сейчас на «Жучке». Под командой Калганова — матросы, вместе с которыми пробыл он трудные месяцы в Крыму, во вражеском тылу: Морозов, Чичило, Глоба, Гура, Андреев, Коцарь. Лишь один в отряде новичок — тот, что стоит у руля «Жучки», с тонкими, почти мальчишескими чертами лица — ему нет и восемнадцати. Это Алексей Чхеидзе, паренек из Тбилиси. А воюет уже больше года. В шестнадцать лет добился комсомольской путевки на флот. В отряде он всего лишь несколько дней. Вняв горячей просьбе Алексея, Калганов взял его к себе из батальона морской пехоты. Калганову понравился этот, так жаждавший стать разведчиком, совсем юный, но уже отличившийся своей смелостью и сметкой матрос: недавно, в начале боев на Дунае, Алексей Чхеидзе, действуя всего с двумя товарищами, захватил в плен немецкого генерала, командира дивизии, и двух штабных офицеров.

...Время близится к полуночи. «Жучка» идет, держась правым бортом берега. Фарватер пока чист. Девять пар глаз напряженно всматриваются в темноту. Впереди что-то угловатое выступает из воды. Надстройка затопленного судна. Неподалеку видна еще одна. Рядом — дымовая труба. Мачта. Косо торчащая из воды округлая корма. Здесь на дне лежит не одно судно, несколько.

«Жучка» подходит почти вплотную к затопленным судам. Теперь уже можно разглядеть: они, начиная от самого берега, лежат одно близ другого, образуя плотный ряд, который тянется к середине реки. За этим рядом, параллельно ему, в тридцати-сорока метрах выше по течению, тянется второй — так же торчат над поверхностью воды трубы, мачты, кое-где — крыши, поручни палубных надстроек. Вдоль берега к Прахово пройти нельзя. Но, может быть, свободен путь посередине реки?

— Лево руля! — подает Калганов команду Алексею Чхеидзе.

«Жучка», тихо урча мотором, идет от берега вдоль вереницы затопленных судов. Вот уже и середина реки. А все еще видны над водой мачты, надстройки, трубы. Дунай здесь неглубок, корпуса затопленных судов перегораживают его, как двойная подводная баррикада.

Ослепительно белый мертвящий свет немецкой ракеты вспыхивает в вышине. В его холодном сиянии стальным блеском отсвечивает колышущаяся в быстром беге дунайская вода, особенно четко чернеют над нею трубы и мачты затопленных судов. Свет падает на палубу «Жучки», на встревоженные лица разведчиков. И тотчас же над катером с прерывистым визгом проносится пулеметная очередь.

Заметили!

— Лево руля! Полный! — командует Калганов. Чхеидзе круто разворачивает «Жучку», всю облитую белым, зловеще вздрагивающим светом. «Жучка» уходит назад. Вдогонку ей с берега стучат пулеметы. Позади, серебря воду, колышутся белые сполохи немецких осветительных ракет.

Катер в безопасности. Погасли ракеты. Смолкла пулеметная стукотня.

Сделав большой круг, «Жучка» возвращается: надо все же выяснить, до самого ли югославского берега тянется обнаруженная преграда, нет ли в ней какого-нибудь прохода?

Как только катер приблизился к линии затопленных судов близ занятого врагом берега, снова белым холодным пламенем вспыхнули над водой немецкие ракеты. Снова застучали с берега пулеметы. Ничего не поделаешь, приходится уходить.

Вернувшись в базу, Калганов докладывает командованию: от берега до берега путь к Прахово преграждает двойная цепь затопленных судов. Подходы к этой цепи враг держит под обстрелом.

Катер «Жучка»

«Во что бы то ни стало найти проход, найти этой ночью», — получает приказ Калганов. Корабли не могут отставать от наступающих войск.

И снова «Жучка» уходит вверх по течению, и снова ночная тьма поглощает ее.

Но теперь Калганов действует осмотрительнее. Ясно, что на катере искать прохода нельзя: настороженный враг чутко прислушивается ко всякому звуку на реке. Услышит рокот мотора — и сразу же снова осветит «Жучку», начнет обстреливать. Надо действовать без малейшего шума. Лучше всего на шлюпках.

У румынского берега разведчики пересели на рыбацкие лодки, которые удалось найти поблизости. В большую сели Калганов, Гура, Глоба, Чхеидзе, Андреев, Коцарь, в маленькую — Морозов и Чинило.

Начал моросить дождь. Холодные капли, подхваченные сырым речным ветром, надоедливо били в лица, проникая под плотные брезентовые шлемы разведчиков.

От одного судна к другому, все ближе к середине реки пробирается в темноте лодка, на которой Калганов и пять матросов. Вот она прошла уже мимо десятков судов, над которыми бурлит быстрая дунайская вода. Здесь баржи, пассажирские пароходы, буксиры, тральщики, землечерпалки, шаланды, дебаркадеры. По белеющим в темноте надписям на трубах, на спасательных кругах, которые висят на торчащих кое-где из воды рубках, можно увидеть, что гитлеровцы собрали здесь суда разных придунайских стран — румынские, болгарские, югославские. Собрали и потопили, чтобы устроить этот двойной подводный вал.

Вот и середина реки. Здесь глубже, чем у берега, и над водой меньше заметны затопленные суда. Пожалуй, тут скорее найдется безопасный проход над ними.

Калганов приказывает пришвартовать лодку к едва торчащей над водой рубке какой-то баржи. Известно, что высота рубки от палубы до крыши около двух метров. Осадка бронекатера менее двух метров. Может быть, здесь бронекатер и пройдет?

В крышу рубки вцепились багры, удерживая лодку на месте. Промерили шестом глубину. Как будто достаточная... Ну, а если там, внизу, есть что-нибудь, на что вдруг напорется днищем бронекатер? Надо проверить.

— Кто первым пойдет в воду? — спросил Калганов.

Глоба и Коцарь быстро разделись. Прыгнули в темную бурлящую воду. Она холодом обдала их — захватило дух. Течение рвануло, потащило — едва удержались за борт лодки.
Ныряли, ногами и руками ощупывая под водой палубу, бортовые ограждения. Нет, над этой баржей не пройти — торчит острое искореженное железо. Наверное, прежде чем затопить баржу, немцы подорвали ее.

Дрожащие от озноба Глоба и Коцарь вскарабкались в шлюпку, стали торопливо одеваться. На смену им разделись трое других.

Враг на берегу пока что безмолвствовал. Разведчики переходили на лодке вдоль подводного завала, делая частые промеры. Это была опасная работа — в темноте да еще под водой не было видно, куда опускаешься, куда несет течение. А оно, как назло, норовило оторвать от палубы, ударить о железо. Уже смешалась с дунайской водой первая кровь: Коцарю, когда он нырял, острым железом распороло бок.

Ночь была на исходе, а проходы все еще не были найдены. Разведчики устали, их била дрожь — ведь каждому по нескольку раз приходилось нырять в стылую осеннюю воду, а отогреться было негде. Да и сверху все сыпал и сыпал назойливый холодный дождь.

...Морозов и Чичило на своей лодочке, которую они, конечно, называли по-морскому шлюпкой, прошли вдоль первой линии судов далеко за середину реки. До занятого врагом берега оставалось немногим более двухсот метров.

Неужели до самого берега вплотную одно к одному затоплены суда и меж ними нигде не найдется прохода? А небо уже начинает сереть. Скоро рассвет.

И только метрах в ста пятидесяти от смутно чернеющего берега Морозоз и Чичило нашли одно из таких мест. Промерили шестами — достаточно глубоко, бронекатер пройдет. Но надо проверить тщательнее! Морозов разделся и прыгнул в воду. Чичило удерживал лодку на месте, привязав ее к торчавшей над поверхностью мачте.

Несколько раз скрывалась под водой и вновь показывалась едва видимая в темноте голова Морозова. Наконец он подплыл к лодке, ухватился за борт. Чичило помог ему влезть в лодку. У Морозова зуб на зуб не попадал, весь он трясся от холода — руки дрожали так, что ему трудно было одеться.

— Ну как? — спросил Чичило.
— Проверил, — натягивая тельняшку, ответил Морозов. — Вроде бы чисто...
— Прощупаю-ка и я для верности, — решил Чичило. Он снял с себя одежду, и вот уже всплеснула у борта лодки вода, раздавшись под его грузным телом.

Чичило еще раз промерил глубину. Вылез он тоже замерзшим до крайности: окоченевшие пальцы никак не могли ухватиться за борт лодки, и Морозову не без труда удалось втащить в нее своего тяжеловатого товарища.

Теперь уже не было никакого сомнения, что найденный проход вполне годится для бронекатеров. Вытащив из кармана блокнот, Морозов, напрягая зрение, — еще только-только начинало светать — набросал схему расположения затопленных судов и обозначил в ней найденный проход.

Надо было спешить. Они успели сделать всего несколько гребков, как слева от них вода покрылась невысокими, бегущими один за другим фонтанчиками. Донесся торопливый треск пулеметной очереди.

— По нас! — оглянулся Морозов. — Влево, к барже!

Изо всех сил навалились на весла и за несколько секунд успели зайти за большую баржу. Высокий борт ее, накренившийся при затоплении, высился над водой и надежно закрывал Морозова и Чичило с их лодочкой от глаз противника. Пулеметы с берега постучали еще и смолкли.

Тьма почти растаяла. Давно перестал дождь. Все вокруг — и небо, и вода— были уже не черными, как полчаса—час назад, а серыми.

— Эх, не успели! — подосадовал Морозов. — Но не отсиживаться же тут?— Предложил: — Давай, нажмем, может быть, проскочим до следующего укрытия?
— Давай! — согласился Чичило.

Но едва они высунулись со своей лодочкой из-за баржи, с берега снова ударили пулеметы. Взлетала косыми фонтанчиками под пулеметными очередями вода. Наверху, над головами разведчиков, пули с визгом рвали железо бортовой обшивки баржи.

Вернулись на прежнее место — и снова все стихло. Противник понял, что за баржей лодку из пулемета не достанешь. Но было ясно: он подстерегает и не выпустит ее. Что делать? Пережидать? Но ведь командование ждет возвращения разведчиков. Надо искать какой-то выход.

Прошло еще несколько темительных минут.

— Не выпустят они нас! — сказал Морозов.
— Давай, обманем. Пустим шлюпку по течению, пускай они палят по ней. А сами вплавь.

Зажав в зубах блокнотик, где была нанесена схема с таким трудом раздобытого прохода, Морозов быстро сбросил одежду, остался только в трусах. Чичило последовал его примеру. Они спрыгнули с лодки, оттолкнули ее от борта и поплыли к румынскому берегу, скрываясь за торчащими над водой рубками и верхними частями судовых корпусов. Нелегко было противнику в полусвете пасмурного утра заметить их среди пляшущих волн.

В воздухе, высоко над плывущими, просвистело несколько снарядов, летящих с румынского берега: это наша артиллерия не замедлила открыть огонь по немецким орудиям, которые выстрелами только что обнаружили себя. Завязавшейся артиллерийской перестрелке Морозов и Чичило были рады: это отвлекало врага.

Переплывая от одного затонувшего судна к другому и делая короткие передышки, Морозов и Чичило, выбиваясь из сил, чувствуя, как судорога сводит руки и ноги, отчетливо видели румынский берег. Вот до него уже рукой подать. Хорошо видна песчаная отмель, серые, по-осеннему обнаженные кусты над нею... И тут вздыбленная взрывом вода заслонила берег. Со свистом пронеслись над головами осколки. Один из них вспорол воду между Морозовым и Чичило.

Очевидно, немецкие наблюдатели, следившие за рекой, все же заметили двух разведчиков, когда течением их вынесло туда, где полузатонувшие суда уже не заслоняли их. Снаряд за снарядом падал в воду, осколки бороздили ее вдоль и поперек.

А Морозов и Чичило плыли.

Разрыв, разрыв, еще разрыв...

Наконец-то под ногами дно. Бегом!

Нелегко бежать в воде, по топкому дну. Словно связаны ноги... А снаряды падают впереди на отмели, разметывая песок.

Из последних сил, жадно глотая воздух, два человека в мокрых трусах, один из них с блокнотом, зажатым в зубах, перебежали отмель и бросились в кусты. И тотчас же где-то совсем близко грохнули один за другим два разрыва.

Морозов и Чичило упали на упругие, скользкие ветви.

— Комрад! Товарищ! — услышали они.
— А, союзник! — вынул, наконец, блокнот из зубов Морозов.

К ним бежал румынский солдат — один из тех, которые занимали оборону на этом берегу.

Оказывается, румыны уже давно наблюдали за тем, как пробираются от занятого врагом берега два разведчика. Когда по их утлой скорлупке стали стрелять немецкие пулеметы, румыны сообщили об этом нашим артиллеристам, и те открыли ответный огонь.

В румынском блиндаже Морозов и Чичило немного отогрелись, друзья снабдили их кое-какой одеждой, только не нашли обуви сорок пятого размера для Морозова.

Вскоре Морозов и Чичило встретились со своими товарищами. Те тоже не без результата провели ночь на реке, обнаружили еще один проход.

Калганов доложил командованию:

— Задание выполнено.

...Когда реку стала затягивать дымка ранних осенних сумерек, на ней показалась длинная кильватерная колонна бронекатеров, идущая вверх по течению. На палубах передних из них за орудийными башнями, за командирскими рубками можно было заметить сидящих тесно друг к другу бойцов в серых шинелях и черных матросских бушлатах, там же стояли маленькие противотанковые пушки — передние бронекатера шли с десантом, за ними — катера артиллерийской поддержки. Впереди колонны бронекатеров резво шла «Жучка». На ней находился Калганов и несколько разведчиков, которые ночью искали проходы: Морозов, Чичило, Андреев и другие. Они должны были провести бронекатера разведанными проходами через двойную цепь затопленных врагом судов. Для этого же и на передних бронекатерах находилось по одному разведчику.

Незащищенная никакой броней «Жучка» смело подошла к проходу в первой линии подводной преграды, хотя противник и открыл по ней артиллерийский огонь. В кильватер «Жучке» шли бронекатера.

...Надежды противника на то, что преграда из затопленных судов помешает нашим кораблям пройти к Прахово, не оправдались. Под прикрытием огня бронекатеров и артиллерийского сопровождения десант высадился в конце дня. Совместным ударом десанта и частей, наступавших по берегу, Прахово было взято. Гитлеровцы даже не успели в порядке отступить — они бежали, оставив орудия, боеприпасы, автомашины, много всякой другой техники. Еще один узел обороны врага на пути вверх по Дунаю перестал существовать.

Наступила ночь, когда «Жучка», получившая семь пробоин, вошла в праховский порт вместе с бронекатерами и остановилась у стенки. До предела уставшие от двух бессонных ночей разведчики повалились кто где, мгновенно заснули.

Но едва начало брезжить, как на «Жучку» прибежал посыльный матрос, разбудил Калганова.

Через несколько минут Калганов был уже на флагманском бронекатере.

— Не дал отдохнуть? — спросил командир соединения кораблей, Герой Советского Союза капитан второго ранга Державин, разглядывая осунувшееся за две ночи лицо Калганова. — Да что поделаешь? — Державин сочувственно вздохнул. — Потерпи еще денек, Борода. Надо выходить на разведку пути. Нас ждет Белград.
— Мы готовы! — ответил Калганов.

Ю. Стрехнин, 1960 г.
Рис А. Добролежа

***