Тайна лорда Лукана

Единственное, чего к тридцати годам у него не было — это отца. Шестой граф Лукан умер. Но даже это стало для Ричарда очередным подарком судьбы. От отца он унаследовал титул лорда, вместе с мантией и местом в высшей палате британского парламента. А главное — право на распоряжение семейной собственностью, включавшей помимо солидного счета в банке, дома и земли.

Сразу же после смерти отца молодой лорд Лукан полностью оставил службу в банке и полностью отдался единственно и страстно любимому им делу — азартным играм. Он стал профессиональным игроком.

Именно в ту пору он удачно сорвал банк в двадцать тысяч фунтов стерлингов, играя в «железку» в элитарном клубе «Клермон-клаб», где предавался азартным играм высший свет Лондона. Именно тогда он и получил прозвище Счастливчик.

А вечером седьмого ноября 1975 года он разом потерял все. И пропал сам. Дело лорда Лукана стало главной тайной британской криминалистики.
В тот вечер, в 21.45 он позвонил по телефону своей матери графине Лукан и сбивчивым голосом рассказал, что произошла страшная катастрофа — заехав перед ужином в клубе проведать своих детей, он вдруг стал свидетелем нападения неизвестного злоумышленника, который хотел убить его бывшую жену Веронику. Схватившись с ним, лорд обратил преступника в бегство. Но у несчастной истекавшей кровью леди Лукан, рассказал Ричард матери, могло остаться впечатление, что этим преступником был он.

Больше он не сказал ничего. Лишь попросил мать срочно поехать в их дом на Лоуэр Белгрэйв-стрит, чтобы позаботиться об оставшихся там детях.

Графиня срочно помчалась к внукам. Там ее встретил суперинтендант Рой Рэнсон, один из самых опытных детективов Скотленд-Ярда, долгие годы опекавший районы правительственного Уайт-холла, парламентского Вестминстера и королевского Букингемского дворца. Рэнсон сообщил, что за десять минут до того, как графине позвонил сын, ее бывшая невестка в окровавленном халате с кровоточащей раной на голове вбежала в расположенный рядом с ее домом бар «Пламберс Арме» с истошным криком: «Помогите мне! Помогите! Я вырвалась из рук убийцы! Мои дети! Мои дети! Он там, в моем доме! Он убил няню! Помогите!» Она упала без чувств.

Бармен бросился к телефону.

Через пять минут у дома номер сорок шесть на Лоуэр Белгрэйв-стрит остановился полицейский автомобиль. Сержант Бэйкер и констебль Бэддик взломали запертую дверь. В кромешной темноте луч полицейского фонаря сразу же высветил на полу следы крови. Они вели в подвал, где, как выяснилось позже, была кухня. Полицейские направились туда, осторожно спустились по лестнице, у основания которой на полу увидели уже лужу крови.

Света не было. С помощью все того же фонаря полицейские обнаружили, что в светильнике не было лампочки. Они тут же нашли ее вывинченной и лежавшей на стуле. Ввернули на место. Вспыхнул свет, открывший ужасную картину, свидетельствовавшую о том, что здесь была борьба, завершившаяся убийством. Перевернутые стулья, разбросанные вещи, на полу поднос и осколки разбитого чайного сервиза вперемешку с сахаром и печеньем. Повсюду — на полу, на стенах и даже на потолке — кровь. Посреди комнаты лежал большой брезентовый мешок с надписью «Почта Соединенных Штатов». Из него сочилась кровь и торчала окровавленная рука.

Получив приказ мчаться на Лоуэр Белгрэйв-стрит, полицейские знали, что там им прежде всего следует спасать детей. Поэтому, быстро поняв, что на кухне в подвале им пока делать нечего, побежали наверх.

В спальне на втором этаже на кровати валялось окровавленное полотенце. Людей не было. На третьем этаже полицейские обнаружили детей: двух девочек и мальчика. Они были живы, здоровы и мирно спали в своих постелях. К тому времени, когда приехала бабушка, они уже проснулись. Сидели, сбившись в кучку, молчаливые, испуганные.

Ответив на первые вопросы суперинтенданта Рэнсона, графиня уехала, забрав внуков к себе в дом в районе Сен Джонс Вуд. Полиция (к тому времени прибыл уже полный состав следственной группы) продолжала свою работу.

Следователь, дежуривший в больнице, куда отвезли леди Лукан, сообщил, что, придя в сознание, она рассказала полиции именно то, чего боялся в разговоре с матерью ее бывший муж. Сказала, что убил няню и напал на нее ее бывший муж лорд Лукан. Другая команда детективов, разделившись надвое, бросилась по свежим следам на поиски самого Лукана и на сбор информации о том, как и с кем он провел весь тот трагический день. Прежде всего они, естественно, направились в «Клермон-клаб», где Лукан проводил практически каждый вечер. На вопрос, где молодой лорд, группа его ближайших друзей, только что вернувшихся из театра Мермейд и ужинавших за любимым столиком Лукана, отвечала, что он вот-вот появится. Они и сами удивлялись тому, что лорд запаздывает. Оказалось, что именно Лукан заказал в тот вечер столик, пригласив на ужин людей своего круга. Таких же в основном, как и он, отпрысков родовитых, богатых семейств.

С высоты своего положения те разговаривали со следователями высокомерно-снисходительно, настойчиво давая понять, что в суперэлитном «Клермон-клабе» простым полицейским не место. Поэтому они предложили следователям подождать Лукана в вестибюле, пока сами молодые люди начнут трапезу, не дожидаясь хозяина.

Ужин без хозяина

К столу с приглашенными им гостями Лукан, естественно, не явился. Позже стало известно, что в это время, в 23.30 он был в шестидесяти километрах от Лондона и звонил у двери дома своих знакомых супругов Максвелл Скотт в городке Акфилд графства Сассекс.

Войдя и будучи очень взволнованным, он рассказал хозяевам дома ту же историю, что и матери. Тут же сел и написал о том же два письма, рассказав, что то была ночь «трагических немыслимых совпадений».

Отказавшись от ужина и предложения переночевать, Лукан в час тридцать ночи уехал. Сказал, что возвращается в Лондон, чтобы утром явиться в полицию.

Но не пришел. Наутро его автомобиль был обнаружен в двадцати километрах от Акфилда на улице Норман Роуд неподалеку от порта прибрежного города Ньюхэйвен. Там видимый след лорда Лукана оборвался. Судя по всему навсегда.

Детективы, начавшие работу в кухне дома Лукана на Лоуэр Белгрэйв-стрит, установили, что в мешок американской почты был упрятан сложенный пополам труп двадцатидевятилетней Сандры Райветт, недавно нанятой няни детей Лукана. Было обнаружено и орудие убийства, которым была пробита ее голова, — обрезок свинцовой трубы. Один ее конец был для удобства обмотан лентой лейкопластыря. Точно такой же обрезок трубы с той же обмоткой был найден в автомобиле, брошенном Луканом в Ньюхэйвене.

На обоих трубах, на сиденье автомобиля, как и на месте преступления эксперты обнаружили частички той же сероголубой ткани, из которой были сшиты брюки, бывшие в тот вечер на исчезнувшем лорде. Нашли в машине и второй мешок с надписью «Почта Соединенных Штатов».

Пятна крови на полу и на стенах кухни были той же группы, что и у убитой няни. Кровь на полу в гостиной, судя по ее группе, была из ран, нанесенных преступником Веронике Лукан.

Сама она через день, оправившись, рассказала, что, отправив детей спать, сидя как обычно перед телевизором, попросила Сандру подать ей чаю. Та спустилась в кухню и долго не возвращалась. Вероника пошла посмотреть, что случилось с няней, и в это время снизу взбежал по лестнице и бросился на нее мужчина огромного роста. Он чем-то сильно ударил ее по голове, схватил за горло, одной рукой попал ей в рот, и начал душить. Спасло женщину лишь то, что ей удалось схватить мужчину за причинное место и изо всех сил его сжать.

Руки преступника ослабли, она вырвалась и побежала наверх в свою спальню. Мужчина последовал за ней, но убить ее больше уже не пытался.
На вопрос, может ли она сказать точно, кто был тот мужчина, леди Лукан снова ответила однозначно: «Это был мой бывший муж».

Через три дня после преступления детективы Рэнсон и Джерринг, возглавлявшие группу следователей, получили ордер на арест лорда Лукана по обвинению в убийстве и покушении на убийство.

Из девяноста трех свидетелей, которых предстояло тщательно допросить по этому делу, подавляющее большинство помогать следствию в разоблачении Лукана явно не хотело.

Детективы подозревали, что некоторые из друзей Лукана после седьмого ноября разговаривали с ним по телефону и договаривались, как и что говорить при допросах полиции. И совершенно точно было известно, что этот вопрос обсуждался на встрече «золотой молодежи» в основном представителей «голубых кровей», которую на следующий же день после преступления собрал у себя хозяин «Клермон-клаба» Джон Аспиналл.

Прежде всего следователи хотели выяснить, были ли у лорда Лукана основания желать смерти своей бывшей жены. И быстро поняли, что такие основания у него были. Вероника с самого начала «не вписывалась» в привычный Лукану круг праздной аристократической молодежи. И прежде всего она категорически не принимала страсть мужа к азартным играм, в которых после первой случайной удачи ему постоянно не везло. Он проиграл практически все оставленное ему отцом состояние, влез в долги и стал продавать картины и фамильное серебро. Из крупных ценностей оставался лишь лондонский дом на Лоуэр Белгрэйв-стрит. Это, главным образом, и стало причиной их развода.

Дети остались в том доме с матерью. Сам Лукан снял себе квартиру рядом. Потом он нанял людей, которые выкрали детей и привезли их в его дом. Но не надолго. Состоялся суд, который вернул детей матери.

Обиды и долги

В результате проигранного процесса у Лукана осталось не только чувство огромной обиды, но и долг в сорок тысяч фунтов стерлингов, которые он должен был заплатить своим адвокатам.

Кроме этого, у него были долги, вызванные крупными проигрышами. Смерть жены не только вернула бы ему детей, но и дала бы возможность продать за большие деньги родительский дом на Лоуэр Белгрэйв, в котором она жила. Тем самым были бы решены все его денежные вопросы.

После тщательного осмотра трупа, изучения места преступления и показаний свидетелей, прежде всего леди Лукан, следователи воссоздали картину преступления. Оно было явно предумышленным, заранее тщательно подготовленным.

Открыв дверь своим ключом, преступник (с самого начала и по сей день ни у кого не вызывает сомнения, что это был Лукан) проник в дом и спрятался под лестницей в кухне, вывернув там лампочку.

Точно зная распорядок дня и привычки бывшей супруги, он ждал, что в девять она спустится на кухню за чаем. Причем сделает это сама. Он точно знал и то, что по четвергам няня отдыхает.

В этом и произошла первая роковая осечка. Лукан не мог знать, что в тот четверг Сандра на работу вышла, попросив у хозяйки разрешения взять положенный ей выходной в пятницу. И поскольку она похожа на хозяйку, Лукан в темноте, принял няню за Веронику, и убил Сандру.

Возникшее было у кого-то из следователей предположение, что у Лукана могли быть какие-то личные отношения с Сандрой, быстро отпали. Не только потому, что все его аристократические друзья в этой связи дружно сказали: «Фи! Разве мог он, и вдруг с няней!..» Главное в том, что с Сандрой он был практически не знаком. Вероника приняла ее на работу буквально за пару недель до трагедии.

Осознание страшной ошибки пришло к Лукану после того, как, засунув в мешок тело убитой женщины, он вдруг услышал сверху голос жены. Удивленная долгим отсутствием няни, она позвала ее: «Сандра! Сандра!» и, не получив ответа, направилась к лестнице, чтобы спуститься на кухню и выяснить, что случилось. Встретивший ее Лукан был близок к тому, чтобы тут же совершить и второе убийство, нанеся бывшей жене первый удар той же трубой по голове.

Почему этот удар, как и шесть других, были недостаточно сильными (Сандру он ударил двенадцать раз) — следствию оставалось только гадать. Как безуспешно гадало оно и о том, что происходило меж бывшими супругами наверху, когда Лукан бросился вслед за вырвавшейся из его рук Вероникой. Окровавленное полотенце в спальне и следы крови в ванной комнате явно свидетельствовали о том, что убийца там был и замывал на себе следы крови.

Леди Лукан об этом рассказывает крайне сбивчиво и противоречиво. Не исключено, что схватившись с Вероникой присвете и взглянув ей в глаза, лорд вдруг морально «сломался».

Окровавленное полотенце в спальне дает основания полагать, что он даже пытался обмывать рану на голове бывшей жены. Потом пошел в ванную комнату мыться сам. Тогда-то Вероника и убежала за помощью.

В складывавшуюся у следствия версию преднамеренного убийства вполне логично ложился и заказ Луканом столика в «Клермон-клабе» с приглашением на ужин своих друзей. По задуманному им сценарию преступления он должен был успеть к столу, обеспечив себе тем самым полное алиби.

Зачем лорду старый «форд»?

И почти неопровержимым свидетельством заранее обдуманного убийства был брошенный им в Ньюхэйвене автомобиль.

Продолжавший, несмотря на многочисленные долги, вести подчеркнуто широкую жизнь и ездить на роскошном «мерседесе», Лукан за неделю до убийства на Лоуэр Белгрэйв-стрит вдруг без объяснения причин попросил одного из друзей одолжить ему на время старый битый «форд-корсэр». Это, по мнению следствия, было сделано для того, чтобы незамеченным съездить из «Клермон-клаба» к месту задуманного убийства и так же незаметно вернуться обратно. И чтобы так же неприметно вывезти затем труп убитой женщины.

Несколько раз проведя следственный эксперимент на месте преступления, суперинспектор Рэнсон неопровержимо доказал, что версия Лукана о том, что, проходя мимо дома, он мог увидеть злоумышленника, напавшего на его бывшую жену и броситься ей на помощь, — бесспорная ложь.

Тщательно изучив историю самостоятельной и особенно семейной жизни Лукана, следователи пришли к заключению, что задуманное им преступление было закономерным. Начиная с того, что, несмотря на тщательно подчеркивавшееся внешнее невозмутимо-спокойное джентльменство, Лукан с детства был нервным человеком и даже лечился у психиатра.

До мозга костей приверженный традициям старой Англии, он крайне болезненно воспринимал все происходившие в ней изменения — размывание традиций, наплыв темнокожих эмигрантов и прогресс демократизации. Друзья вспоминали, что в разговорах о судьбах страны он очень боялся, что в ней может произойти революция наподобие той, которая смела монархию в России.

Обыскивая квартиру Лукана, следователи нашли там магнитофонные записи едва ли не всех речей Гитлера и наброски его собственной речи о необходимости сохранения Британии «белой», с которой он собирался выступить в палате лордов.

Финансовые дела Лукана, профессией которого была игра, шли настолько плохо, что для хозяина «Клермон-клаба» он давно уже был не желанным клиентом, а «предметом мебели» как красивый старинный шкаф. Его импозантная внешность, безупречные манеры и громкое имя были нужны Джону Аспиналлу для поддержания имиджа «Клермон-клаба» как самого аристократического игорного заведения Лондона и привлечения новых клиентов. Но и это стало ненужным после того, как этот клуб был куплен владельцем «Плейбоя» Хеффнером. Тот сделал его практически доступным для всех, кто имел деньги, в том числе и сомнительного происхождения.

Зная о фактически полной потере своего состояния и чувствуя, как уходит значимость его столь громкого когда-то имени, лорд Лукан замкнулся в аристократическом снобизме и круге интересов профессионального игрока. Он с особой болезненностью воспринимал то, что леди Лукан интеллектуально становится выше его.

В постоянно вспыхивавших ссорах он пытался убедить жену в том, что она ненормальна. Дважды пытался обманом поместить ее в психиатрическую клинику. Постоянно носил в кармане миниатюрный магнитофон, на который записывал их ссоры. И поскольку о записи знал только он и вел себя соответственно осторожно, при прослушивании пленок создается впечатление явно не в пользу Вероники.

Изучив эти записи, следствие не исключало того, что они являлись частью подготовки Луканом убийства своей жены.

Если бы это удалось и Лукан утопил бы, как, видимо, собирался это сделать, труп жены в море и объявил бы о ее исчезновении, признание Вероники душевнобольной позволило бы ему избежать излишних вопросов.

Из опросов прежних нянь, которые в семье сменялись постоянно, следователи выяснили, что в последнее время Лукан не давал жене практически никаких личных денег. У нее их едва хватало на сигареты и на один телефонный звонок в неделю.

В то время, как почти все из аристократов и профессиональных игроков круга лорда Лукана третировали полицейских следователей и не давали им никакой информации, один все-таки рассказал, что Лукан говорил о возможности убийства им своей жены. И о том, что купил катер для того, чтобы вывезти и утопить ее труп в открытом море. Но самым серьезным доказательством вины Лукана было и остается то, что он сбежал.

Специальному суду Вестминстерской прокуратуры потребовалось всего лишь сорок минут, чтобы принять решение о том, что причиной смерти Сандры Райветт является ее «убийство, совершенное лордом Луканом».

Жив или мертв?

Шеф-инспектор Скотленд-Ярда Дэвид Джефринг провел десять дней в Ньюхэйвене, где на припортовой улице оборвался след Лукана. Но надежда найти что-то еще оказалась тщетной. Катера, который, по словам известного бытописателя великосветской лондонской «тусовки» Таки Теодора Копулоса, Лукан якобы специально приобрел для вывоза трупа жены и на котором будто бы даже выходил в море для «репетиции» с мешком, наполненным камнями, шеф-инспектор не нашел.

Единственный результат десятидневного поиска — рассказ двух рыбаков, которые ранним утром восьмого ноября будто бы видели человека, похожего на лорда Лукана. На небольшом катере он уходил в открытое море.

Сразу же после выдачи ордера на арест Лукана Скотленд-Ярд обратился в Интерпол и через него ко всем полицейским службам мира с просьбой оказать содействие в поимке беглого лорда. Результат — ноль. Хотя сигналов о том, что Лукана где-то видели, поступило множество из десятков стран мира от Америки и Африки до Австралии и Новой Зеландии.

Наиболее похожими на правду вариантами побега и укрытия Лукана следователям казались два. Первый, утверждающий, что лорд бежал в Южную Африку. Там, изменив внешность, используя свои физические способности и тренировку в королевской гвардии, он будто бы служил в армии и участвовал в гражданской войне в Родезии. Второй вариант — Австралия и далее Новая Зеландия, где он якобы купил ранчо и занимается разведением овец и коров. Но на какие деньги? Ведь у него на момент побега не было ничего, кроме долгов? Об этом, утверждают сторонники его побега, будто бы позаботились его друзья — аристократы и профессиональные игроки.

Проверять если и не все, то хотя бы наиболее вероятные сигналы о появлении Лукана в какой-то из стран, у Скотленд-Ярда не было и нет ни времени, ни сил, ни денег.

Суперинтендант Рой Рэнсон выехал в далекую командировку лишь однажды — в Южную Африку. И не столько по очередному сигналу о том, что там видели Лукана, а потому, что вскоре после его исчезновения туда уехал и не вернулся младший брат беглого лорда — Хью Бингхэм.

Поездка оказалась безрезультатной. Никаких следов лорда Лукана там обнаружить не удалось. А проживающий в Йоханнесбурге его брат Хью на просьбу Рэнсона о встрече передал через третьих лиц, что «разговаривать с полицейским не хочет».

Самым удобным для полиции вариантом завершения этого безнадежно «зависшего» дела было принятие версии о том, что преступник покончил жизнь самоубийством. В пользу этого варианта приводилось множество аргументов, начиная с умозаключений психологов и кончая высказываниями некоторых друзей Лукана. Все они утверждали, что после того, что случилось — будь то преднамеренное убийство или, как утверждал Лукан, лишь трагическое совпадение, — честь мужчины, аристократа и офицера не оставляла ему никакого иного выхода кроме самоубийства. Полагали, что, бросив автомобиль на припортовой улице Ньюхэйвена, он мог сесть в свой катер, отплыть далеко в море и вместе с ним уйти на дно. Называли даже место, где это произошло, — «Семимильное дно» в проливе Ла-Манш.

Долгое время считалось, что эту версию принял и Рой Рэнсон. Но позже уже отставной главный сыщик в деле Лукана выпустил книгу «Последний приговор». В ней он утверждал, что Лукан жив и скрывается в Южной Африке.

В качестве одного из главных доказательств этого Рэнсон привел тот факт, что родственники Лукана по-прежнему считают его живым. В любом случае пропажи человека или его «безвестного отсутствия», как это определяет закон, в течение семи лет он по заявлению родственников объявляется умершим. Родичи лорда Лукана не подавали такого заявления двадцать с лишним лет.

Если он действительно жив и продолжает свое существование в постоянном страхе перед разоблачением, то теперь его, как писал Рэнсон, можно только пожалеть. Ведь если бы он сразу же после убийства явился с повинной и если бы суд определил ему наказание даже по максимуму, то при хорошем поведении он был бы на свободе в самом худшем случае через двенадцать лет.

В случае же ареста процедура следствия и суда началась бы с самого начала. Рэнсон писал, что свое следствие по делу Лукана и его поиски он не прекратит до самой своей смерти.

Обращаясь к Лукану, который в случае, если бы он был жив и прочел «Последний приговор», Рэнсон написал: «Не расслабляйтесь, мой лорд. Постоянно оглядывайтесь через плечо. Не забывайте, что всегда был, есть и будет существовать на земле человек, который ищет Лукана!»

Но не только Рой Рэнсон продолжал искать Лукана. К поискам бесследно исчезнувшего лорда подключился еще один детектив из Скотленд-Ярда Дункан Маклафлин.

О своих поисках он написал книгу, в которой утверждал, что тайна исчезновения лорда им раскрыта.

След привел детектива в Индию, в Гоа, излюбленное место хиппи со всего мира. Маклафлин считал, что Лукан жил там под именем английского учителя Барри Халпина, который еще в 1971 году покинул Англию, жил в Австралии, а потом перебрался в Гоа. В доказательство своей версии Маклафлин предъявлял фотографию Халпина-Лукана, сделанную в начале девяностых годов. На этой фотографии узнать в заросшем волосами мужчине некогда холеного красавчика лорда до вольно трудно, однако детектив говорил, что компьютерный анализ подтверждает идентичность черт лица Лукана и человека на фото.

Если верить версии Маклафлина, то лорд Лукан мертв, потому как Барри Халпин умер в Гоа в 1996 году.

Но недавно в английских газетах снова заговорили о том, что беглого лорда кто-то где-то видел. И снова никаких реальных фактов и доказательств этого не было.

***