Экспедиция Амударья-78

Всесоюзная постоянно действующая экологическая экспедиция «Живая вода»

Часть 1 - Часть 2 - Часть 3

Самолет взмыл над спящей Бухарой и взял курс на Ургенч. В лучах утреннего солнца поплыли из-за крыла аккуратно уложенные ветром красно-бурые гряды Кызылкумов. Пески, пески до горизонта. И вот наконец пустыня позади. Под нами шоколадной, широкой лентой лежала Амударья. Она выглядела усталой. Невольно вспомнилось, как далеко позади, в горах, ее воды, родившись из снега, были полны молодой энергии и торопились слиться в потоки, чтобы прокладывать себе дорогу, перепиливать хребты, ворочать валуны, истирать их в пыль, нести бремя наносов, вращать турбины, разливаться по полям, испаряться, просачиваться в землю, вновь возвращаться в русло и, завершив свой путь на равнине, ослабеть и иссякнуть.

В эту поездку нам с Рекой не пришлось встречаться часто, однако, и расставаясь, мы всегда знали, что она, мощная, стремительная и молчаливая, где-то рядом, мы постоянно ощущали ее присутствие и даже могли прикоснуться к ней, опустив руки или обожженное зноем лицо в ближайший арык.

Реки притягивают человека. У меня, наверное, все началось с тех далеких дней, когда бегал на берег Жуй смотреть на пароходы, добиравшиеся изредка от Лены до нашего таежного прииска. А может быть, позже, в Таджикистане, когда пристрастился таскать удочкой из кипящего под водопадом котла падких до кузнечиков маринок и ходить из кишлака с мальчишками купаться, перебираясь по дороге с восторгом и замиранием через ущелье по зависшему над пропастью зыбкому мостику, сквозь перекладины которого глубоко внизу белела вздувшимися у камней неподвижными бурунами Яхсу.

Прижавшись лбами к иллюминаторам, мы смотрели на великую Реку и провожали ее взглядом на север, туда, где ей предстояло еще много работы полях и где ее ждал Арал.

Хорезм

Хорезм... Это слово способно будить воображение.. Конечно, есть Бухара, есть Самарканд, есть и немало других выразительных имен, но ими названы вполне конкретные места, известные хотя бы по фотографиям. А Хорезм, лишенный строгих границ в пространстве и во времени, олицетворяет для меня собой всю Среднюю Азию.

Здесь, в Хорезме, на родине цивилизации, известной еще в Древней Греции, пожалуй, как нигде, проникаешься духом истории, ощущаешь дление времени, воспринимаешь прошлое как осязаемую реальность. Увы, всего не охватить, и нас больше всего занимало, конечно, сегодня Хорезма и его завтра.

Мы ехали сюда достаточно подготовленными, начитавшись толстых страноведческих обзоров, археологических монографий, пресноватых специальных статей и красочных путеводителей, но и для нас Хорезм оставался прежде всего привлекательным образом, неким концентратом Востока. Нужно вступить на эту землю, где, кажется, каждый комочек почвы тысячекратно прошел через задубелые руки безвестных пахарей, нужно вдохнуть этот запах вездесущей лессовой пыли, увидеть древние города, побродить среди развалин, проехать по идеально ровным полям, разделенным лишь тонкими строчками тутовника (ни метра пустыря, все под хлопок!), постоять у канала, пережившего века, и просто зайти в ближайший дом побеседовать с гостеприимным хозяином, сидя на прохладном полу и попивая из пиалы зеленый чай, прежде чем к знанию прибавится понимание.

Уже в аэропорту в ожидании багажа мы получаем краткую оперативную информацию о городе и области от участника нашей экспедиции Николая Матрусова.

— Ургенч — центр Хорезмской области. В области живут 750 тысяч человек, в Ургенче — 95. Имеет хлопкоочистительные заводы, шелкомотальную фабрику, предприятия строительной, легкой и пищевой промышленности, железнодорожную станцию. Есть пединститут, театр.

Мы не взяли с собой в дорогу справочников — они были ни к чему. Матрусов — экономико-географ, у него удивительная память, и он любит города почти так же, как музыку.

В Ургенче наш график сжат до предела. Беседа в обкоме ВЛКСМ, посещение областного управления оросительных систем, еще несколько визитов — и в путь по области. Всюду нас радушно встречали, охотно посвящали в нелегкие водохозяйственные дела, знакомили с тем, что казалось существенным и интересным.

Если вести речь о самых характерных чертах области, то нужно непременно отметить наивысшую в республике, в стране, да, пожалуй, и во всем мире урожайность хлопчатника: 37,9 центнера с каждого из более чем 180 тысяч гектаров! Это говорит о высокой культуре земледелия, уходящей корнями в далекое прошлое.

Как Египет вырос на Ниле, так и Хорезм был обязан своим расцветом во многом положению в низовьях Амударьи. Здесь, в долине, зажатой с обеих сторон пустынями и открытой всем холодным и знойным ветрам, орошаемое земледелие ведется уже 4 тысячи лет, с эпохи неолита. Веками вырабатывались формы мелиорации, приспособленные к местным условиям.

Взять сам принцип орошения. Обычная оросительная система очень похожа на кровеносную — те же артерии, питающие тело, только почвенного организма, те же дренирующие вены. Но вот в Хорезме нашли, что лучше в условиях низины совмещать роли гидротехнических артерий и вен. Каналы, проложенные по самым низким отметкам местности, служили здесь и источником воды на полив, и приемником сбросных стоков с полей, что оказалось более удобным и выгодным с точки зрения экономии влаги и борьбы с опасным засолением и заболачиванием. Теперь вновь возвращаются к старому принципу при проектировании рисовых оросительных систем. Современный Хорезм унаследовал традиционную гидротехнику с ее каналами в земляном русле и простым, открытым дренажем.

Наш путь лежит через Хиву — знаменитую столицу хорезмских шахов. Во дворце хана теперь музей, где в сонном полумраке на полках мирно соседствуют предметы отошедшего в прошлое быта и средневековые орудия труда. Сюда же перенесены и горшки чигирей, неторопливо вращающиеся колеса которых еще совсем недавно составляли неотъемлемый элемент ландшафта старых оазисов Средней Азии. Смотришь на эту нехитрую водоподъемную машину, служившую тысячелетия, и не перестаешь удивляться, что именно на нее опиралась держава хорезмшахов, государство, пережившее небывалый расцвет искусства и науки, страна, где работал над математическими трактатами Хорезми, благодаря которому Европа узнала алгебру, где творили Бируни и Ибн Сина (Авиценна).

Древняя земля Хорезма очень чуткая к любым действиям людей. Когда в сороковых годах отказались от чигирного орошения, произошла на землях Хорезма настоящая мелиоративная катастрофа. Состояние земель резко ухудшилось, грунтовые воды подступили к поверхности, солнце вытащило на поверхность соль...

Из этого положения выходили мучительно долго, целых пятнадцать лет. Но каких это потребовало трудов, средств!

За пятнадцать лет протяженность дренажной сети увеличилась вдвое. В 1962 году 60 процентов земель считалось сильно засоленными, новая мелиоративная сеть сократила площадь озер и болот, понизила уровень грунтовых вод. Нельзя сказать, что мелиорация в области не развивается, но все же прогресс куда меньше коснулся ее, чем новоорошаемых районов республики. Вы почти не встретите на хорезмской земле каналы в противофильтрационных одеждах, не увидите современных способов полива, не найдете вы и скважин вертикального дренажа — их просто нет. Да, говорили нам в управлении оросительных систем, многое у нас устарело, 54 процента межхозяйственных и 33 процента внутрихозяйственных дренажных сетей находится в неудовлетворительном состоянии, но судите сами: можно ли содержать все в порядке, если вместо нормативных 664 рублей на гектар пашни мы имеем всего 12 рублей ирригационных фондов?!

Вечная проблема — засоление. В Хорезме, расположенном в конце пути Амударьи, куда она приносит все, что собрала с пространства 300 тысяч квадратных километров своего бассейна, эта проблема особенно остра. Из всей пашни в области 90 процентов площади так или иначе засолены, причем 30 процентов в сильной степени. При плохом дренаже, чтобы предотвратить засоление, нужно постоянно поддерживать мощный нисходящий ток воды в земле с помощью обильных поливов и промывок — значит, нужна вода, много воды. Вот почему в Хорезме самый высокий по республике удельный водозабор — 26 тысяч кубических метров на гектар.

Но в последние годы водный баланс области становится все более напряженным. Мелеет Амударья, растет минерализация ее стока. Для улучшения обеспеченности посевов влагой на Реке создается крупный Тюямуюнский гидроузел. Он позволит оросить сотни тысяч гектаров новых земель. Ясно, однако, что коренным образом исправить положение в состоянии только постепенная реконструкция водного хозяйства. Тут видится несколько направлений. Прежде всего рационализация самого полива.

Реконструкция оросительных систем позволила бы смягчить и земельный дефицит, так как освободилось бы 7 процентов всей площади, занятых открытым дренажем, а это больше 12 тысяч гектаров!

Без дополнительных затрат можно, свидетельствует производственный опыт, здесь, в Хорезме, снизить водозабор хотя бы до оптимальных 17 тысяч кубических метров на гектар. Большие возможности заключены в совершенствовании «венозных» систем полей. Применение закрытого дренажа и скважин позволяет на 20-25 процентов сократить водопотребление и на 30-50 процентов уменьшить затраты воды на единицу урожая. Повторное использование солоноватых и соленых дренажных вод — еще один резерв. Как мы видели, в Хорезме знают о нем издревле. Сейчас в области, как нигде в бассейне Амударьи, велика пропорция возвратных вод в общем водопотреблении, на которые приходится 50—65 процентов. Оказывается, для поливов риса вполне приемлема вода с минерализацией до 2-2,5 г/л, а хлопчатник на всех стадиях вегетации, кроме ранней, нормально растет при поливе водой, содержащей даже 5-7 граммов солей на литр. При соответствующем разбавлении возвратных стоков можно получить значительные добавочные объемы воды для орошения. Правда, технически это непростая задача. Конечно, реконструкция оросительных систем чрезвычайно трудоемкое, материалоемкое и дорогостоящее дело. Она осложняется еще и тем, что дает эффект только при комплексном переустройстве всех звеньев. Кроме того, много остается неясного. Как решить, например, проблему фильтрации утечек воды из каналов? Ведь в Хорезме именно фильтрация из каналов создает линзы пресных подземных вод, которые наиболее пригодны для питьевого водоснабжения. Открывая водопроводный кран в Ургенче, вы ни за что не догадаетесь о его связи с каналом Шават, где вода коричневая из-за массы ила. В будущем значение подземных вод ввиду осолонения Амударьи еще больше возрастет.

— Воды не хватает Хорезму, — говорил нам при первой встрече Уктам Кадырович Мухаммадиев, главный инженер областных оросительных систем. — Ранней весной не хватает — ежесекундно! — ста кубометров воды, летом, в пору полива, — двухсот пятидесяти кубометров.

Чтобы решить проблему, строят в песках Тюямуюнское водохранилище, плотину на Амударье. Мы были и здесь. Наполнение водохранилища должно начаться уже в нынешнем году. Миллионы кубометров амударьинской воды, собранные здесь, позволят на многие годы обеспечить потребности Хорезма, Каракалпакии, Ташаузской области Туркмении. Но пока гидростроители ведут яростный штурм Реки, в полях и песках все спокойно. Ни в малой степени не готовы ирригаторы принять тюямуюнскую воду и распорядиться ею по-хозяйски. Хорезмской области развивать, расширять орошение трудно. Хорезм — классический оазис, зеленый костер в песках. И с севера и с юга — барханы, пустыня.

— Завтра увидите, как из-за нехватки места сражаемся с барханами. Людей-то надо занимать, работу им давать, ведь в Хорезме рождаемость рекордная и плотность населения рекордная. Нужно новые рабочие места создавать. Вот почему в области создан областной штаб по освоению песков, впервые в мире люди пошли в большое наступление против барханов.

...На следующий день мы побывали в новом совхозе «Каракумы». Мы ехали по узкой дороге среди залитых рисовых полей и не могли вообразить, что еще совсем недавно тут лишь ветер пересыпал песок. Пришли люди, разровняли бульдозерами барханы, постелили сверху слой плодородного наилка из ирригационных наносов, нарезали каналы, пустили по ним воду — и зазеленели всходы любимого на Востоке злака.

С песками воевать трудно, осваивать их — мучение и дело дорогое: расходы раза в три-четыре больше, чем обычно. Стоимость освоения одного гектара превышает десять тысяч рублей. Но в Хорезме идут на это. И в перспективе собираются здесь освоить до 75 тысяч гектаров песков, 22 тысячи — в следующей пятилетке. Но вот какой парадокс наблюдали мы. В новом совхозе нам встретились чеки, покрытые не нежной зеленью поднимающегося риса, а песком. На наши недоуменные вопросы нам отвечали: не успеваем засевать площади, сдаваемые мелиораторами, не хватает людей!

— Не хватает людей? Здесь, где целина в тридцати километрах от старых районов?! Не хватает людей в совхозах, созданных для того, чтобы дать людям рабочие места?

Мы еще раз убедились в жизненности традиций, привязывающих народ к земле отцов так, что переезд в соседний поселок равносилен переселению в другой край.

Впрочем, мы побывали и в поселке нового совхоза. Стандартные домики на две семьи, построенные без всякого учета климатических условий и национальных традиций. С окнами, занавешенными одеялами, безликие, они одиноко стояли на голой земле и казались совершенно беззащитными перед лицом пустыни. Каково людям будет в них жить в июле? Так что только ли в консервативности «хорезмского народа» дело? Три года назад в песках началось строительство целинного совхоза «Веговат». «Совхозу уже спущен государственный план производства и сдачи зерна, — писал в «Хорезмской правде» год назад директор совхоза «Веговат» Р. Ким. — Для этого есть и техника, и семена, и удобрения, но... нет людей. Никого, конечно, не отпугивают трудности получения урожая... Но трудности и не привлекают, петому что здесь почти нет жилья, нет школы, бани, детсада, очагов культуры».

* * *

Пообедать нас пригласили в традиционный сельский дом, только что выстроенный. Строят в Хорезме по-своему — обветшал дом, и вот вокруг него поднимает свои стены новый. Тесно на хорезмской земле! Свежо пахло сырой глиной, мы сидели на ковре и ели из кос бараний суп, неторопливо беседуя с хозяином, участковым гидротехником Эгашем Мадаминовым. Жена, семь детей, ждут восьмого. Спрашиваем о детях.

— Дети? Хорошо! Двое уже работают. Старший женился, завел собственное хозяйство, сам уже отец. Младшие — кто учится в школе, кто нет еще. Куда пойдут ребята после школы? Будут ли учиться дальше? Трудно сказать. Конечно, хотелось бы, чтоб получили специальность, механизатора, например, они сейчас очень нужны. Но это сложно. В районе их не готовят, а ездить далеко у нас не принято.

Наш хозяин затронул больной вопрос. Не только в Хорезме, во всем Узбекистане существует острая нехватка учебных заведений для пополнения кадров трактористов, шоферов, экскаваторщиков и других рабочих профессий. В республике, скажем, контингент профессионально-технических училищ в 3 раза меньше, чем на Украине. И это при большой потребности в механизаторах и строителях, при избытке трудовых резервов. На каждые 100 гектаров в Узбекистане всего 108 трактористов, и темпы роста парка намного опережают темпы увеличения численности обслуживающего персонала. Из-за недостатка кадров нельзя обеспечить двухсменную работу, провести вовремя посевную и уборочную кампании. А это отражается не только на урожае, но и на водных ресурсах, так как влага бесполезно испаряется с полей. Нехватка учебных заведений порождает проблему трудоустройства молодежи.

Итоги поездки по современному Хорезму подвел заместитель председателя облисполкома Коландор Сапаевич Сапаев. Сам в прошлом мелиоратор, он с большим интересом отнесся к задачам экспедиции «Живая вода», рассказал нам об успехах области, ее заботах. Заговорили о планах на будущее.

— Беспокоит, очень беспокоит нас нехватка воды. Конечно, резервы экономии еще есть. Но все-таки без больших затрат на гидротехническое строительство не обойтись. Не всякое хозяйство выделяет необходимые для этого средства. Одни не могут, другие не считают нужным. А вот колхоз имени Искандера Досева в Багатском районе выделяет на мелиорацию до 90 тысяч рублей собственных средств. Но надо признать, что пока нет действенных стимулов, заставляющих хозяйства переустраивать оросительные системы, экономить воду. За последние десять лет КПД оросительной сети в Хорезме и в Ташаузской области не повысился. Опыт говорит о том, что следует совершенствовать планирование и финансирование мелиорации. Недостаточно проработана и экономическая сторона дела, и это приводит порой к парадоксальным ситуациям. Так, при наличии достаточного количества магистралей для пропуска воды на орошение соседняя Ташаузская область намеревается, затратив 300 миллионов рублей, провести собственный канал длиной 248 километров через пески Каракумов, где по пути будет теряться половина воды. Государственная экспертная комиссия отвергла этот проект как некомплексный, ведущий к колоссальному перерасходу воды.

Думаем мы, — продолжал К. Сапаев, — но расширении числа предприятий в сельской местности, чтобы полнее использовать большие трудовые ресурсы. Люди Хорезма привязаны к своей земле. А земле нашей нужна большая вода, мы надеемся на переброску стока из Сибири и связываем с ней наше будущее. Но мы не можем встать на точку зрения людей, которые считают, что, добившись большой воды, можно освободиться от мелких забот по экономии воды, повышению КПД оросительных систем... Нужно не «хватать» воду, а неуклонно улучшать ее распределение и использовать по всему бассейну Амударьи.

"Сельская молодежь" №7 1979 год

***