Поэзия Довженко - о творчестве выдающегося украинского и советского кинорежиссера

Эйзенштейн создавал эпос революции, Пудовкин исследовал судьбы революционеров, третий великий художник советского кино, Довженко, был поэтом экрана.

Александр Петрович Довженко родился в семье бедного украинского крестьянина и с большим трудом окончил учительскую семинарию. Ни поступить в университет, ни изучать живопись, как мечталось, не пришлось из-за отсутствия средств. Революция повернула его судьбу. Довженко приходится быть и организатором школ на Киевщине, и дипломатическим работником, и газетным художником. Ему исполнилось уже тридцать лет, когда он круто порвал со своими прежними занятиями и уехал на Одесскую киностудию.

Год учебы и проба сил в съемке короткометражных фильмов, и вот в 1927 году появляется картина Довженко «Сумка дипкурьера», навеянная героической смертью дипкурьера Теодора Нетте, — фильм уверенно профессиональный. Но Довженко пришел в кино совсем не для того, чтобы быть просто профессиональным режиссером. В том же 1927 году он снимает «Звенигору», и тогда Эйзенштейн первым заявляет, что пришел «новый человек кино. Мастер своего лица. Мастер своего жанра. Мастер своей индивидуальности... человек, создавший новое в кино».

Реж. А. Довженко на репетиции

«Звенигора» — картина необычная, нарушавшая все уже устоявшиеся приемы построения кинозрелища. На экране мелькали картины из украинской истории — древней и недавней, революционной. Герой картины — старик, ищущий некий клад; у старика два внука: один — петлюровец, другой — большевик. По композиции фильм вначале казался книгой, в которой одни листы утеряны, а другие перемешаны. Но постепенно приходило понимание, что эта нетрадиционная лента по-своему весьма логична, хотя, конечно, и требует от зрителя не бездумного лицезрения, а напряженного размышления.

Сюжет картины — поиски клада, который символизирует, олицетворяет здесь вековечную крестьянскую мечту о счастье. Но счастье это достигается разными путями, что и выражено в фильме сопоставлением судеб петлюровца Павло и большевика Тимоша.

«Арсенал». Реж. А. Довженко

Через два года Довженко создает «Арсенал» — фильм о восстании на киевском заводе «Арсенал» против буржуазной Центральной Рады, — и тогда стиль, индивидуальность этого художника становятся ясны не только таким прозорливым людям, как Эйзенштейн. Новой картиной Довженко еще раз категорично подтверждает, что творчество его глубоко связано с украинским фольклором, что многие свои выразительные средства он черпает в народной поэзии, но переносит на экран не механически, а творчески их переосмысливая и развивая.

«Арсенал». Реж. А. Довженко

Довженко одновременно и близок фольклору и современен, а значит, далек от архаичных форм. Поясним на примере. В легенде об Олексе Довбуше, герое одного из восстаний украинского крестьянства в XVIII веке, говорится: «И тогда - стреляло в него все войско, но пули от него отскакивали, словно от чугунной плиты». В «Арсенале» тоже есть сцена расстрела. Большевика Тимоша убивают петлюровцы. Пули не берут Тимоша. Петлюровцы снова и снова стреляют, но Тимош стоит, презрительно и гневно смотря на врагов. Тимош бессмертен, ибо он олицетворяет бессмертие революции. Гипербола, использованная здесь режиссером, явно взята из фольклора. Но миллионы зрителей в Советском Союзе и за границей, даже не будучи знакомы с украинским фольклором, легко понимали Довженко и его патетическую образную мысль о бессмертии дела революции.

Довженко называют поэтом экрана еще и потому, что ему в высшей мере было свойственно использование таких художественных средств и приемов, как возвышенная символика, яркие экспрессивные метафоры, которые считались возможны лишь в поэзии, в литературе. Вот, например, озверевший от горя и нужды крестьянин бьет свою обессилевшую клячу, а она вдруг поворачивает к нему голову и человеческим голосом укоризненно произносит: «Не туда бьешь, Иван!». Или в другой сцене в том же «Арсенале» националист зажигает лампаду перед портретом Тараса Шевченко, но внезапно оживший кобзарь гневно сверкает глазами и плевком гасит огонь, — нет, великий украинский поэт и демократ не с петлюровцами!

Трудно представить подобные кадры в каком-либо другом фильме, но для Довженко они естественны и обычны. Он показывает в «Арсенале» не отдельную страничку революционной истории, а всю Украину, пылавшую в огне. Довженко страстен, яростен в своем рассказе, и вполне естественным кажется, когда в кульминационные моменты художник обращается к гиперболам, к символике, к сложным метафорам и другим средствам поэтического языка.

«Земля» Реж. А. Довженко

В 1930 году Довженко ставит фильм «Земля», который наряду с «Броненосцем «Потемкин» и «Матерью» входит в списки лучших фильмов, созданных мировым киноискусством.

У «Земли» простой и типичный для того времени сюжет: сельские комсомольцы под руководством Василя агитируют крестьян организовать колхоз и приобрести трактор. Кулаки убивают Василя. Однако смерть комсомольца не испугала, а сплотила народ... На основе этой истории Довженко создал поразительной красоты философскую поэму — о необходимости гармонии между человеком и природой, о земле, которую человек украшает своим трудом, а она платит ему своими плодами, о ломке извечного строя деревенской жизни.

Картину трудно пересказывать — как трудно словами передать красоту и сложность большого музыкального произведения. Музыку надо слышать. «Землю» надо видеть. И уметь понять. Здесь нет или почти нет таких резких, ярких, ошеломляющих метафор, гипербол, какие переполняют «Арсенал». «Земля» — фильм напевный, неторопливый. Писатель В. Шкловский как-то заметил: «Довженко ввел в кино медленное рассматривание; он создал кинематографию длинного куска, предваривши этим кинематографию следующего периода. Он ввел кинематографическую медленность».

Вот начало фильма. Умирает старый дед. Он лежит в чистой рубахе под деревьями отягощенного, плодами сада. Невдалеке стоят его дети и внуки — сильные, здоровые люди; рядом — друг Григорий. «Умираешь, Семен?» — спокойно спрашивает друг. «Умираю, Грицько», — отвечает с улыбкой дед. «Умирай»,— соглашается Григорий. Он так говорит не от равнодушия, а от понимания закономерности смерти. Смерть легка и естественна, если ты прошел свой путь и знаешь, что был на земле не гостем, не иждивенцем, но тружеником, внесшим свою лепту в создание земной красоты.

Смерть комсомольца Василя, напротив, противоестественна. Он убит в тот момент, когда, возвращаясь от любимой, шел по залитой лунным светом деревенской улице и, переполненный радостью, танцевал. Василь умер, недолюбив, недоделав земных дел, поэтому его оплакивают не только родные, Наталка, друзья,— его оплакивает и природа. Когда хоронят комсомольца, идет дождь, и крупные капли, словно слезы, стекают по листьям деревьев, по яблокам...

Все снято просто, без каких-либо режиссерских или операторских изысков. Однако кадры эти полны пронзительной красоты и поэзии.

Как уже говорилось, кинематограф Довженко внутренне связан с народным творчеством. Некоторые исследователи указывают — и вполне справедливо! — на то, что в его творчестве продолжены традиции Гоголя и Шевченко. Все так. Но в первую очередь Довженко – художник самобытный, неповторимый по своему мировосприятию.

Источник: И. Вайсфельд, В. Демин, Р. Соболев «Встречи с X музой». Москва. «Просвещение». 1981

***