О Людмиле Савельевой - актеры советского кино

Один за другим появляются на ее столе новые киносценарии — недостатке в предложениях сниматься нет. Сценарий за сценарием Людмила Савельева возвращает, вежливо и чуть смущенно отказываясь. Что это: каприз, особая требовательность к себе и другим или еще что-либо?

Думается, прежде всего это нежелание а чем бы то ни было изменить Наташе Ростовой. Это ожидание той роли, которая бы властно забрала душу, заставила бы сказать: да, это мое, непременно мое!.. А в результате четырехлетний простой и в общем-то вполне оправданная тревога зрителей: почему уже почти четыре года на экране нет Людмилы Савельевой?

Людмила Савельева в роли Наташи Ростовой, Война и мир

...Нынешний год — так уж случилась — трижды представил нам на киноэкране заслуженную артистку РСФСР Людмилу Савельеву в двух экранизациях («Чайка» Чехова и «Бег» Булгакова) и в итало-франко-советском фильме «Подсолнухи».

Зритель радуется новым встречам с актрисой, но в то же время он вправе задать себе вопрос: не наскучило ли Савельевой ожидание своей роли, если она вдруг сразу сыграла три роли?!

И при этом очень разные на первый взгляд. Разные — и на второй... Но если присмотреться повнимательнее, то в них нельзя не увидеть их внутреннего родства, которое не снижает даже разность эпох и биографий героинь Людмилы Савельевой, родства, в котором и есть та самая верность кинодебюту, верность Наташе Ростовой. Трепетность и искренность русского женского характера, поэтичность, непосредственность, самоотверженность, талант любви — вот что роднит все четыре ее роли, хотя, повторяю, решение этих характеров — в силу самых разных обстоятельств, часто и не зависящих от самой актрисы, — получилось в разной мере убедительным.

Вот, например, Маша из фильма «Подсолнухи». Простая, незатейливая женщина, самоотверженно преданная дому, семье, мужу, ребенку. День за днем течет ставший уже привычным быт, внешне ничем особенно не подчеркивается не гаснущая, несмотря уже на многие годы совместной жизни с мужем-итальянцем, ее любовь к нему. Маша внешне чрезвычайно сдержанна о проявлении своих чувств, она немногословна и в прямом смысле этого слова, да и, что греха таить, авторы сценария одарили ее малым текстом (в отличие от подробной прорисовки двух других главных героев), не особенно затрудняя себя поисками необходимых слов, тщательно продуманных, выстраданных, как а общем-то выстрадано и в начальном и в конечном итоге семейное счастье Маши.

Играть эту роль и легко и трудно. Сложность драматической ситуации делает ее невольно «самоигральной», но исполнительнице этой роли не дается фактически действия, размышлений. В результате — угроза «называния» чувств. Ситуацию во многом спасает актерское обаяние Савельевой: опять говорящие глаза, пластика... Искренность и теплота характера во многом додумываются зрителем... И все-таки Маша не случайна для актрисы. Она запоминается, она способна затронуть сердца зрителей.

— Для меня лично, — говорит Савельева, — роль Маши — это как бы символическое обобщение русского характера: не всего, конечно, но таких его черт, как доброта, самоотверженность, самопожертвование. Этим моя героиня и дорога мне.

А вот две другие роли Савельевой — на сложнейшем, отличном и щедром драматургическом материале, требующие от актрисы глубокого психологизма, тонкости, воли и зрелого мастерства. Чехов и Булгаков. «Чайка» и «Бег». О таких ролях мечтают, их ждут годами. Можете поверить, Что Нина Заречная и Серафима Корзухина дались Людмиле Савельевой совсем не просто и не сразу, после мучительных раздумий, сомнений, серьезной внутренней борьбы. Не станем сейчас вдаваться в подробный разбор этих экранных ее работ — это тема пространная, связанная с многосторонним анализом обеих этих лент. Важно, что не только в чистоте и непосредственности суть ее героинь, не только через сомнения и страдания приходят они к обретению самих себя. А у них есть цель.

Особенно у Нины Заречной. Эта цель — найти, утвердить себя в искусстве. Пусть но сложилась личная жизнь, пусть поругана ее любовь к Тригорину, пусть не получатся еще актерская судьба — Нина упрямо бьется за свою цель. И она уходит победительницей в последней сцене с Треплевым — несчастная, но не сломленная... Из романтически настроенной, в чем-то очень наивной девушки, которую мы видим в начале фильма, Нина Заречная превращается в совсем новую Нину, за внешней бравадой и огрубелостью которой проглядывается прежний поэтический образ. Трудно узреть его? Еще бы! Может быть, груз традиций в решении образа Нины затрудняет восприятие этой роли Савельевой

Вначале было много романтической трепетности и обаяния.

И были привычные нам всем чеховские реплики. И была биография Нины.

Но жизнь ее оставалась вовне, чувства были чаще всего лишь названы, но не выстраданы изнутри, не одухотворены... Огорчала статика и даже какая-то бесплотность намечаемого почти одними внешними средствами характера. Это настораживало сразу и, нарастая, шло к финалу, у финала несколько спадая...

При всем этом нельзя было не почувствовать настоятельного стремления актрисы ворваться во внутренний мир Нины до конца, пережить его целиком, взорвать изнутри, чтобы доказать, утвердить ее порыв, правоту и истинность.

Нужно было передать динамику характера, уйти от внешнего. Но как это сделать?.. В ответ на мой вопрос Савельева вспоминала отдельные эпизоды работы над фильмом:

— Вначале я все время думала: как можно полнее выразить все то, что чувствовала Нина, в последний раз идя к Треплеву? Сначала хотелось передать это чисто внешне, может быть, даже на аффекте чувств. Но режиссер Карасик сдерживал меня, и он, конечно, был прав. Видимо, настолько много Ниной пережито и за эти два года, да и раньше, в «безмятежной» усадьбе, что не надо об этом кричать, а надо говорить тихо, и это будет сильнее...

Но, к сожалению, не все решают благие порывы и не последнее объяснение Заречной с Треплевым решает все, названное ранее. Потому-то несколько затормаживается настороженность зрителя в финале фильма, но, увы, и этот более удачный «предварительный итог» характера не есть развитие, логика и полнота его в целом.

По-разному можно относиться и к Серафиме Корзухиной из «Бега», но одно вне сомнений: сложный в развитии характер схвачен актрисой точно, глубокий внутренний трагизм Серафимы, рождение ее любви к Голубкову — все это намечено достаточно интересными штрихами. Пока штрихи.

Штрихи к портрету Серафимы Корзухиной...

Однако, можно сказать, именно эта роль является где-то переломной для актрисы: раньше ее героини были более открыты и непосредственны в выражении чувств, теперь сдержанны, «взрослы», умудренны.

Перекур... М. Мастрояни и Л. Савельева на съемках фильма "Подсолнухи"

...Людмиле Савельевой, по ее же собственному признанию, очень повезло в творческом содружестве с режиссерами. Ну, вряд ли стоит повторять, как «открыл» ее, привел из балета в кинематограф Сергей Бондарчук. В «Беге» она работала с А. Аловым и В. Наумовым. «Подсолнухи» снимал Витторио Де Сика, «Чайку» — Юлий Карасик. Режиссеры, различные по почеркам, устремлениям, но мастера такого высокого класса, что даже одно лишь общение с ними на съемочной площадке становится творческой радостью открытия.

...У каждого актера есть мечта. Она сбывается рано или поздно, но бывает, ее свершения ждут всю жизнь. Творческий путь Людмилы Савельевой начался со свершения мечты.

— О чем вы мечтаете сейчас? — спросила я Савельеву.— Собираетесь ли в ближайшее время сниматься? В чем?

— Читаю сценарии. Пока еще ничего для себя не решила. Ищу. Жду. Знаете, у меня такое убеждение, что по кино (даже актеру) надо непременно соскучиться. Чтобы всякий раз приходить на съемку словно впервые. И как это подчас ни сложно, но непременно дождаться СВОЕЙ роли. О чем я мечтаю? Я родилась в блокадную ленинградскую зиму. И мне очень хочется сыграть роль, непосредственно связанную с блокадой. Все, что было тогда в Ленинграде и в послевоенные дни, когда еще было очень тяжело, пронзительно близко мне. Особенно после рождения дочки, Наташи...

— И еще один вопрос. Всякий раз, видя вас на экране, с удовольствием отмечаешь музыкальность, пластичность ваших героинь. Только ли балету, с которым вам пришлось расстаться из-за кинематографа, вы обязаны этим?

— Я очень люблю музыку. Не знаю, отражается ли это на внешнем облике моих героинь, но во мне самой музыка звучит всегда. Кстати, когда снималась «Война и мир», Бондарчук нередко во время съемок приглашал нас, актеров, в свою комнату и ставил музыку Чайковского, Рахманинова. Это очень помогало нам всем в работе. Как и поэзия. Что мне еще ближе всего в музыке? Бах, Глюк, Сибелиус, Прокофьев... Мне кажется, у каждого из нас а жизни должна быть своя музыка. Это необходимо далеко не только актерам, ведь так?..

Наталья Лагина

Журнал Советский Экран №23 декабрь 1971 г.

***