Среди прусских и литовских слов

«Mes madlimai tebbei labban kailūstiskun bhe labban giwan!» (Мы просим для тебя хорошего здоровья и хорошей жизни!) — с этими словами на древнепрусском языке литуанисты Вильнюсского университета обратились к уважаемому коллеге — заведующему кафедрой балтийской филологии, профессору Витаутасу Мажюлису. Его поздравляли не с очередным началом учебного года, а с юбилеями: десятилетием, как В. Мажюлис стал академиком — действительным членом Академии наук Литовской ССР, членом-корреспондентом Академии наук и литературы в Майнце (ФРГ); двадцатилетием выхода в свет первого его капитального труда по прусистике «Памятники прусского языка», ну и... шестидесятилетием с того дня, как в семье Пятраса Мажюлиса и Оны Савицкайте-Мажюлене, крестьян из деревни Рокенай, расположенной на берегу озера Зальвис в живописном краю селов, родился он — сегодня ученый-индоевропеист с мировым именем, один из крупнейших специалистов в области сравнительно-исторической грамматики балтийских и славянских языков.

Когда возник у нашего юбиляра интерес к языку? Может быть, уже в детстве? Когда вместе с отцом он занимался привычными для крестьянина делами в поле, на гумне, в амбаре? Его отец, выучивший в годы первой мировой войны русский и немецкий, любил иногда ввернуть какое-нибудь слово на этих языках. А может, «виновата» Антазавская начальная школа, ведь учительница Василяускене строго требовала от учеников общеупотребительного произношения.

Поистине сильное влияние оказал на будущего ученого преподаватель Дусетской прогимназии Б. Хмелевскис, изучавший классическую филологию в Каунасском университете. Он полностью завладел умом юного Витаутаса. Грамматика литовского языка стала любимым его учебным предметом. Когда же гимназисту седьмого класса в руки попала книга К. Буги «Язык и древность», которую он в первый раз прочел на одном дыхании, а во второй — медленно и сосредоточенно, дальнейший жизненный путь для него стал ясен — изучение языков. Интересные сопоставления слов и особенно словарных форм родственных языков, которых так много в труде К. Буги, побуждали к более активному изучению других языков, в особенности латыни и греческого. Прочитанные в тот вечер «первого знакомства» с К. Бугой слова глубоко и навсегда запали в его сердце.

Целенаправленные занятия языкознанием начались в 1947 году, когда В. Мажюлис, избрав своей специальностью классическую филологию, поступил в Вильнюсский университет. Здесь большое значение для него имели лекции по античной литературе и исторической грамматике греческого языка, которые читал его главный учитель, профессор И. Думчюс. В аспирантуру В. Мажюлис отправился, будучи хорошо к ней подготовленным. Три года /1952-1955/, проведенные в Московском университете на кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания, завершили формирование проницательного аналитика с самостоятельным мышлением, способного быстро оценивать отдельные факты разных языков и объединять их в единое целое с археологическими, этнологическими, историческими сведениями. В аспирантуре знание теоретических основ индоевропеистики В. Мажюлис углубил в работе с научным руководителем профессором В. Ярцевой, практические навыки лингвистической работы ему привил профессор Б. Горнунг — второй его руководитель.

В этом учебном заведении будущий академик окончательно сформировался как индоевропеист; свою роль сыграли и прослушанные им факультативные курсы сравнительной грамматики славянских языков, сербско-хорватского, шведского, древнеирландского, хеттского и древнеиндийского языков. В Москве он успешно защитил кандидатскую диссертацию, в которой исследовались числительные балтийских языков на фоне данных индоевропеистики. В своем исследовании В. Мажюлис доказывал, что слова, обозначающие десятки /20, 30, ...90/, в балтийских, славянских и германских языках — не новообразования, а архаизмы, пришедшие из индоевропейского праязыка, а в индоиранских, греческом и латинском языках эти названия появились значительно позже.

Уже в кандидатской диссертации наметился особый интерес В. Мажюлиса к балто-славянским языковым связям — одной из сложнейших и широко обсуждаемых в мире проблем индоевропеистики. На тему этих древнейших отношений молодой кандидат филологических наук делает доклад на IV международном съезде славистов /Москва, 1958/, публикует статьи в союзной и зарубежной печати.

Основные выводы о языковом родстве балтов содержатся в изданной на основе докторской диссертации монографии «Отношения между балтийскими и другими индоевропейскими языками». Это исследование получило широкое международное признание, и было отмечено республиканской премией (1973). В книге В. Мажюлис, опираясь на скрупулезный внутренний анализ системы склонения балтийских языков и сравнивая его результаты с фактами большинства других индоевропейских языков, утверждает, что в древние времена /задолго до начала II тысячелетия до н. э./ прародичи балтов тесно общались не только с прародичами славян, но и с германскими и иранскими народами, а примерно с середины I тысячелетия н. э. начинается «новая эпоха балто-славянских языковых связей», которая продолжается до сегодняшнего дня.

«Отношения между балтийскими и другими индоевропейскими языками» — первая крупная работа литовского языковеда, в которой сведения морфологии и фонетики балтов новаторски анализируются в широком контексте данных индоевропеистики. Эта монография показала, как важно, чтобы сравнительно-историческими лингвистическими исследованиями занимался носитель исследуемых языков, хорошо знающий их историю.

Начав с древнейших языковых отношений наших прародичей с другими индоевропейцами, В. Мажюлис сейчас больше внимания уделяет связям балтов между собой. Одна из его новейших гипотез в этой области состоит в том, что к западным балтам следует относить не только пруссов (и ятвягов), но и куршей (о родственных связях языка последних с другими балтийскими языками до сих пор не было единого мнения).

Постоянное внимание к изучению прусского языка, этого крепкого орешка балтийского языкознания, неслучайно, поскольку, как любит говорить сам профессор, «без прусистики нет балтистики, а без балтистики невозможна славистика да и сама индоевропеистика». Видимо, отчасти поэтому очаги исследования этого мертвого балтийского языка разбросаны по всему миру: кроме Вильнюса — Москва (В. Топоров), Пенсильвания (В. Шмольстиг), недавно прусист появился даже в далекой Японии (Т. Иноуе). Кроме того, прусский язык — единственный зафиксированный в письменных источниках балтийский язык, находившийся в непосредственном контакте со славянскими с древнейших времен, поэтому его факты чрезвычайно важны для освещения балто-славянских языковых отношений, а по мнению некоторых — и славянского глоттогенеза.

В последнее время В. Мажюлис с головой ушел в изучение истории прусского языка. В основном его привлекает происхождение слов. Большинство прежних прусских этимологий обычно заканчивалось на сравнении слов этого языка с родственными корнями литовского, латышского и других индоевропейских языков, а для профессора это только начало работы, ее исходная точка. Его интересует все слово — из чего и как оно сотворено, в каком направлении изменялись его форма и значение. Подготовлен первый том «Этимологического словаря прусского языка», потребовавший десяти с лишним лет кропотливой работы, подготовительных исследований, которые теперь так прочно вошли в оборот балтистики, что без них, кажется, никак невозможно было бы обойтись. Это два тома «Памятников прусского языка»: в первом представлены снимки всех письменных источников на прусском языке с ценным и довольно обширным изложением сведений о пруссах и их языке, правописании, во втором — научно обработанные, т. е. транслитерированные, филологически переведенные на литовский язык памятники. Второй том снабжен обширными текстологическими и лингвистическими комментариями, сжато сформулированными прусскими этимологиями, заложившими основу указанного словаря. В конце издания имеются очень нужные литовско-прусский, немецко-прусский словарики и обратный словарик прусского языка.

Профессор В. Мажюлис не только ученый. С не меньшей энергией он преподает свои любимые предметы студентам, заражает их страстью к поискам и исследованиям, ведет их по пути истории языка в глубь веков, приближая к той ипостаси нашего и родственных ему языков, которая именуется праязыком. Лекции В. Мажюлиса особенно дороги энтузиастам науки, которые не нуждаются в ораторских фигурах и игривых методических приманках, которых в причудливый мир звуков и форм языка вводит логическая, аргументированная нить мысли. В аудитории полная тишина, потому что профессор говорит тихо, сосредоточенно, иногда подходя к доске, на которой каллиграфически записывает все упомянутые им примеры. Литуанистам-языковедам он читает спецкурс прусского языка, а тем студентам и аспирантам, кто более серьезно интересуется историческим языкознанием, — факультативы по сравнительной грамматике индоевропейских языков и по хеттскому языку. Теперь к нему перешла и часть педагогической нагрузки ушедшего из жизни учителя, профессора И. Думчюса — историческая грамматика греческого языка, которая обязательна для литуанистов, избравших специализацию по классической филологии.

За тридцать с лишним лет педагогической работы академик В. Мажюлис воспитал немалый отряд молодых ученых, уже самостоятельно работающих на ниве литуанистики, балтистики и индоевропеистики. Так, образование и развитие системы спряжения балтийских глаголов исследует Л. Палмайтис, категории лица и наклонения — итальянец Г. Микелини, категорию рода и акцентуацию имен — Б. Стунджя. Прусистике посвящены диссертации аспирантов академика — Ф. Даубараса, З. Дудайте, Г. Блажене. Петерис Ванагс, прибывший из Латвийского университета им. П. Стучки для изучения литовского языка и специализации в области балтийского исторического языкознания, сейчас под руководством В. Мажюлиса пишет диссертацию по истории балтийского прилагательного.

Профессор В. Мажюлис не любит пустых разговоров, которые и в работе не помогают, и время отнимают. Но мы — его коллеги, ученики — задержали ученого на минутку еще одной прусской фразой: «Sēiti ainat sirsdau noūmans bhe sirsdau prusiskans bhe lietuwishans wirdans!» (Будьте всегда среди нас и среди прусских и литовских слов!)

Йонас Балькявичюс
Бонифацас Стунджя
«Литва сегодня» 1988 г.