Михаил Дмитриенко - эссе Мертвая голова
«Жидкость без цвета и запаха...». Твари! Неугомонные твари! Рыжие сиськи набитые чем попало - оттого набалдашники и фиолетовы, оттого и расстресканны, оттого и не чувствуют цвета и запаха.
Я могу всё. Запах есть даже у звёзд! А вот цвета попрошу не касаться! Попрошу не спорить - уж кто-кто, а я знаю в с е цвета - я их видел, я их ощущал в своей ладони, я их трогал и они вползали в меня. Никто не видел, такого фиолетового, настолько фиолетового цвета, какой вижу я! Это всё ваша хмарь и ничегошеньки вы прыткие не понимаете...
Так, что там пишут медикусы дальше? Заглянем в страницу: «Галлюциногенные препараты...» - Галюцы?.. А, это же галюники! Препараты, препараты, препараты! Чёрт бы вас побрал, хмарь несчастную! Что вы понимаете в этой сраной жизни - одни странички и буквицы. Падаль! Боже мой, отчего везде одна падаль и уроды?!
Цвета бывают самые дикие и разнузданные и у всех цветов - один цвет. Какой? Что толку бестолку говорить - попробуй, а потом спрашивай. И не спрашивай – ощущай. Хотя, всё едино - вам не дано - такие вещи только мои - у вас блекло и по-сучковатому дремотно, как под белой простыней и, ещё - воняют ноги!
А ноги пахнут, ноги, как и всё под этим рассверкавшимся небом, могут и пахнуть, могут ароматно пахнуть, источать желание, рождать страсть.
Инстинкт, животный инстинкт раненного и пьющего свежую кровь зверя!
Я - Зверь! Я - вижу сквозь стену и мне смешно на вас... Я вижу каждый волосок на вашей коже, каждую морщинку, каждую пору. И мне наплевать, как вы стыдливо полощите рты. Я слышу, как мерно скрежещет зубная щётка, как каждая ворсинка, щетинка шурша пробегает по алым кровоточащим дёснам, по жёлтым крошащимся зубам, по чёрным и цвета мёртвой материи, кариесным дыркам и налётам, а после, с тихим шелестом и тонким звоном отрывается от белой эмали зуба и вновь - стук о зубы. Зубы! Я даже слышу, как в ваших венах носится ваша бестолковая кровь, как резко сжимаются и разжимаются упругие мышцы сердца, хлюпая всасывают и, харкая выплёвывают обратно кровь.
«Эйфорические настроения...» - это, я знаю - это кайф! Это тот лучик солнца, солнечный зайчик, который гонялся за мною и сладко мурлыкал, а потом он превратился в худую чернильную обезьяну с выщипанным животом - ха, я это знаю! И достать мне её не составило труда...
Как я ударил её палкой! Так она завизжала и соскользнула с моих колен!
... Плавно тронулись. Наш трамвай идёт на Юг, наш трамвай идёт на Юг... В салоне приятно, температура выше забортной воды, полёт протекает нормально. Какие же красные бока - зачем это он так? Номера черные, надо запомнить - ч ё р н ы е. 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 Вокзал и дыра с рваным краем вместо окна, ртищем своим влагалищным, раззявивши слюну пускает липкую, у-у-у... Друг мой хороший, не бился бы головой об колени и волосы... Да, эти волосы лезут пучками, синие у них корешки, дальше - луковицы. Это Девочка в кайфе, что хочешь - то делай. Что ни скажи - всё схавает высшей монетой. Чтобы ещё, невиданное доселе? Хочу - это! На. Хочу - так! На. Хочу - наизнанку! На. Хочу - ничего! На. Хочу... На. Открыто окно и белые пятки - ловить? Да пусть полетает... Чего бы такого, ну чтобы совсем?
У ней вечно детский ротик, тем оно возбуждает, тем и приятней давить непорочность, цветочек ногой - раз, гнида! Пускай здесь растут мухоморы! Такая у ней сексуальность, особенно в кайфе рождённая - ужас!
Я, свои рыжие сиськи упру, упёрла, упёрло - кто я? Зеркало - стоп. Готово на подвиг?
Я вас слушаю.
Здесь очень даже чисто, ума не приложить, кто-то подмёл своим языком - чувства, рогатки, блин, шерсть даже дыбом, свысока гляжу и балдею - опрятно.
Во время приёма п р е п а р а т а, она так завелась,так распалилась и так истошно вопила, стенала, стонало и выгибалась-з. И брыз-згалла слюни, но - молча, однако, встряхнулась, слизнула остаток с коленки. И зубы, убери зубы. Кусай когда в небе появятся пятна.
Сознание ясно, мысли летят, слова именно те, трогают руки, так как хотелось. Всё в нужном и верном порядке, законченно и гармонично. Философия братцы...
А вот из-за стенки ты вышел, из-за стенки в нашем спальном районе, ты вышел, ты вышла, ты вышло... Лучиком солнца сосец золотится, зайчиком пушистым, но как обезьяна с выщипанным животом. Звёзды запахли, ноги запахли, клитор под пальцем растёкся и превратился в мышиную лапку. Отрыжка, кислотность, воняет мочою, конь мой гнедой.
Если не жить, то не зачем выходить из себя и надрывать и так уже уставшее сердце. Я говорю «Нет», подсознание сверкает и детскою сказкой со взрослым оргазмом, но не тем, а похлеще, кричит - «Да!». Бог внутри нас, он ласков и сидя себе там на жердочке всё видит...
А мама, мама... Как я хочу её тёплых единственных рук, обнять её, прижаться к ней, ощутить её дорогое объятье и быть так в с е г д а, вечность! Мы засыпаем - спокойно, уютно, тепло и так хорошо и счастливо. Тикают ходики, капает с крана капля воды, шумит на плите белый чайник с синим цветком.
Сердце уже молчит и не хочет работать. А что, собственно говоря, происходит? Что было т а к о г о? Краснеть алым маком? Мак не краснеет... Такое вряд ли забудешь, но если уж честно - не помню что было...
Я попаду в эту шлюху с первого раза - она интересно умеет делать м-н-т; У неё лишь язык, у ней есть приятель поэт. Он смех как нелеп и тоскует о Девочке Деве, толкует занудно о правильной жизни. Ему советуем бросить, зверски бросить, забыть, попробовать кайф и улететь, если копейки хватает. Он несерьёзен и неконкретно туп, неотёсан и в тёлках ни-ни... Оттого так раскис и размяк. Ты, крыса, ну сделай м-н-т, а то он не ведает Н е ч т о, а небо - оно так прекрасно и облака...
Как всегда.
* * * |
