Н. Бухарин. Политическое завещание Ленина

Доклад на траурном заседании, посвященном пятилетию со дня смерти Ленина

Оглавление

Полит. завещание Ленина — единый план.

Сначала завоевать власть, потом догонять другие страны.

Ленин предусматривал стабилизацию капитализма, но исход борьбы решит основная масса человечества. Отсюда необходимость союза раб. класса с крестьянством.

Своеобразие Востока; сохранить авторитет в его глазах.

Междунар. и внутр. положение требует благопр. сочетания кл. сил.

Рабочие должны поднимать крестьян до своего уровня (фермеров?).

Раскол (антагонизм) классов означает гибель Сов. республики.

Перемена т. з. на социализм: орг. работа по развитию всего об-ва.

Нельзя нести в деревню узкокомм. идеи.

Это мудрость организатора миллионов: не делать бюрократически.

План индустриализации и кооперации.

Источники: сокращение непроизв. расходов, повышение качества и произв. труда, а не переобложение (сверхъэксплуатация) трудящихся.

Через кооперирование население идет к социализму, руководствуясь собственной выгодой.

Нужна культ. революция, чтобы кооператоры цивилизованно торговали.

НЭП — соединение частного интереса с государственным.

Требования к госаппарату: экономия, упрощение, производительность. Это главный рычаг партии.

"Чинить" госаппарат "элементами действительно просвещенными".

Две оси ленинского плана: экономия, повышение качества и произв. труда; правильные соотношения между классами (т. е. способами пр-ва).

"Действительное участие действительных масс" в управлении.

Приложение: Ленин о госаппарате в политическом завещании

Главнейшее из того, что завещал нам тов. Ленин, содержится в пяти его замечательных и глубочайших по своему содержанию статьях "Странички из дневника", "О нашей революции", "Как нам реорганизовать Рабкрин", "Лучше меньше, да лучше", "О кооперации". Все эти статьи, если приглядеться к ним внимательно, представляют собой не отдельные разрозненные кусочки, а органические части одного большого целого, одного большого плана ленинской стратегии и тактики, плана, развитого на основе совершенно определенной перспективы, которую провидел гениальный и острый взгляд полководца мировых революционных сил.

Я очень хорошо знаю, что все эти статьи неоднократно цитировались, что почти каждая фраза этих статей подвергалась изучению. Но есть до сей поры один пробел, который мне хочется заполнить на настоящем торжественно-траурном вечере. Этот пробел заключается в том, что до сих пор не было сделано — насколько мне известно — попытки разобрать все эти статьи в их взаимной связи, понять их именно как частицу большого перспективного плана всей нашей коммунистической работы. [93]

Тов. Ленин ставит коренной вопрос: утверждают, что у нас не было достаточных объективных экономических и культурных предпосылок для перехода к социализму. Хорошо. Но это еще не решает дела. [...] Сделалось возможным такое оригинальное положение, что мы сначала завоевываем себе "рабоче-крестьянскую власть", а потом уж должны "на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы" {с. 381}. ("Исход революции зависит от того, сыграет ли рабочий класс {мелкий кап. собственник} роль пособника буржуазии {крупного кап. собственника}, могучего по силе своего натиска на самодержавие {феод. гос. бюрокр. аппарат и опору его: крупных арендаторов феод. гос. зем. собственности — помещиков и мелких крестьян}, но бессильного политически, или роль руководителя народной революции" [ПСС. Т. II. С. 5]). Эти чрезвычайно смелые рассуждения необходимы Владимиру Ильичу и для того, чтобы протянуть отсюда нитку для дальнейшего. Если у нас социалистическая революция в значительной мере держится на том особом сочетании классовых сил, которое было учтено еще Марксом, то это "сочетание пролетарской революции и крестьянской войны" (то есть союз рабочего класса с крестьянством под руководством рабочего класса) (Маркс писал Энгельсу 16 апреля 1856 года: "Все дело в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую революцию каким-либо вторым изданием Крестьянской войны. Тогда дела пойдут превосходно" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 29, стр. 37. — прим. Н. Б.) должно быть продлено и удержано во что бы то ни стало; ибо если лишиться этого особо благоприятного сочетания классовых сил, то выпадает вся основа развертывания социалистической революции в нашей стране. [94-95]

{Преимущество рабоче-крестьянской власти: "Преобразование экономического и политического строя России в буржуазно-демократическом направлении неизбежно и неустранимо. Нет такой силы на земле, которая могла бы помешать такому преобразованию. Но из сочетания действия наличных сил, творящих это преобразование, может получиться двоякий результат или двоякая форма этого преобразования. Одно из двух: I) или дело кончится "решительной победой революции над царизмом" или 2) для решительной победы сил не хватит, и дело кончится сделкой царизма с наиболее "непоследовательными" и наиболее "своекорыстными" элементами буржуазии" (ПСС. Т. 11. С. 43). "Буржуазии выгоднее, чтобы необходимые преобразования в буржуазно-демократическом направлении произошли медленнее, постепеннее, осторожнее, нерешительнее, путем реформ, а не путем революции; чтобы эти преобразования были как можно осторожнее по отношению к "почтенным" учреждениям крепостничества (вроде монархии); чтобы эти преобразования как можно меньше развивали революционной самодеятельности, инициативы и энергии простонародья, т. е. крестьянства и особенно рабочих... Наоборот, рабочему классу выгоднее, чтобы необходимые преобразования в буржуазно-демократическом направлении прошли именно не реформаторским, а революционным путем, ибо реформаторский путь есть путь затяжек, проволочек, мучительно-медленного отмирания гниющих частей народного организма. От гниения их страдает прежде всего и больше всего пролетариат и крестьянство" (там же. С. 38). "Последовательным борцом за демократизм может быть только пролетариат. Победоносным борцом за демократизм он может оказаться лишь при том условии, если к его революционной борьбе присоединится масса крестьянства. Не хватит на это силы у пролетариата, — буржуазия окажется во главе демократической революции и придаст ей характер непоследовательный и своекорыстный" (там же. С. 49).}

Тогда, когда Владимир Ильич писал эти строки, мы не ставили вопроса относительно стабилизации капитализма — не было характеристики этой стабилизации. А Владимир Ильич по сути дела дал в основном тот анализ, до которого мы с огромнейшим трудом доработались лишь в течение целого ряда последующих лет. Владимир Ильич ни капли не боялся быть заподозренным в оппортунизме или в каком-нибудь подобном смертном грехе и писал, что победившие империалистические государства будут "преуспевать"; а с другой стороны, он отмечал и те противоречия, которые рождает капиталистическая стабилизация {см. с. 403}. [...]

Ленин отнюдь не был легкомысленным "ура-патриотом", он серьезно учитывал могущественные силы врагов. Он открыто говорил и о наших слабостях, призывал массы к их преодолению. Он прежде всего указывал на низкую производительность народного труда. [...]

Но как же отвечал на поставленные вопросы сам Владимир Ильич? Он отвечал чрезвычайно осторожно. Он говорил: решение общего вопроса об исходе гигантской борьбы зависит от "многих обстоятельств", которые заранее учесть нельзя. В конечном счете, однако, наша победа основана на силе исполинской массы. Основная масса человечества (СССР, Индия, Китай и т. д.) решит исход борьбы. Однако этот исход предполагает определенную тактику.

Итак: "Какая же тактика предписывается таким положением дел для нашей страны? Очевидно, следующая: мы должны проявить в величайшей степени осторожность для сохранения нашей рабочей власти, для удержания под ее авторитетом и под ее руководством нашего мелкого и мельчайшего крестьянства" (стр. 403). [96]

"Нам следует держаться такой тактики или принять для нашего спасения следующую политику.

Мы должны постараться построить государство, в котором рабочие сохранили бы свое руководство над крестьянами, доверие крестьян по отношению к себе и с величайшей экономией изгнали бы из своих общественных отношений всякие следы каких бы то ни было излишеств.

Мы должны свести наш госаппарат до максимальной экономии" (стр. 404-405). [97]

{Еще о Востоке: "... Россия, стоящая на границе стран цивилизованных и стран... втягиваемых в цивилизацию, стран всего Востока, стран внеевропейских, что Россия поэтому могла и должна была явить некоторые своеобразия, лежащие, конечно, по общей линии мирового развития, но отличающие ее революцию от всех предыдущих западноевропейских стран и вносящие некоторые частичные новшества при переходе к странам восточным" (ПСС. Т. 45. С. 379). "Нашим европейским мещанам и не снится, что дальнейшие революции в неизмеримо более богатых населением и неизмеримо более отличающихся разнообразием социальных условий странах Востока будут преподносить им, несомненно, больше своеобразия, чем русская революция" (там же. С. 381). "Было бы непростительным оппортунизмом, если бы мы накануне этого выступления Востока и в начале его пробуждения подрывали свой авторитет среди него малейшей хотя бы грубостью и несправедливостью по отношению к нашим собственным инородцам" (там же. С. 362).}

Владимир Ильич подходил ко всем экономическим вопросам не с точки зрения какой-то внеклассовой экономики: он увязывал любой крупный вопрос одним концом с международным положением, другим концом — с классовой борьбой в нашей стране. Экономика у него развивается вместе с постоянными передвижками и переплетами в области классового строения нашего общества. При этом главной гарантией социалистического строительства у нас есть забота наиболее благоприятном сочетании классовых сил, которое обеспечивало бы нам, возможность дальнейшего строительства социализма... забота о сочетании "пролетарской революции" с "крестьянской войной" в новой форме, на этот раз "строительной" форме. Это — главное. Это — то, на что указывал Маркс, что, вопреки лассальянским традициям, вопреки всяким каутскианцам, меньшевикам и проч., является продолжением марксистских взглядов. Необходимость крепчайшего союза рабочих и крестьян особо подчеркивается тяжелой и трудной международной обстановкой. В связи с этим центральным положением Ленина находится то замечательное место, которое каждому из нас нельзя терять ни на минуту. Это место всем известно, но я считаю своим долгом его здесь еще раз напомнить:

"Конечно, в нашей Советской республике социальный строй основан на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому теперь допущены на известных условиях и "нэпманы", т. е. {крупная} буржуазия {а также гос. бюрокр. аппарат, взятый от самодержавия (см. Приложение)}. Если возникнут серьезные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол будет неизбежен, но в нашем социальном строе не заложены с необходимостью основания неизбежности такого раскола, и главная задача нашего ЦК и ЦКК, как и нашей партии в целом, состоит в том, чтобы внимательно следить за обстоятельствами, из которых может вытечь раскол, и предупреждать их {а не порождать, разжигая классовую вражду, а тем более не уничтожать под предлогом укрепления собственной власти передовой класс с помощью более отсталого класса, выступая на стороне последнего за утверждение отживших общественных отношений}, ибо в последнем счете судьба нашей республики будет зависеть от того, пойдет ли крестьянская масса с рабочим классом, сохраняя верность союзу с ним, или она даст "нэпманам", т. е. новой буржуазии, разъединить себя с рабочими, расколоть себя с ними {тем самым обречь часть бывшего крестьянства на безработицу или же, наоборот, гос. бюрокр. аппарат восстановит самодержавную власть и превратит рабочих обратно в неимущих, а потому бесправных крепостных пролетариев, в "винтиков"}. Чем яснее мы будем видеть перед собою этот двоякий исход, чем яснее будут понимать его все наши рабочие и крестьяне, тем больше шансов на то, что нам удастся избегнуть раскола, который был бы губителен для Советской республики" (стр. 387-388).

Я обращаю внимание на некоторые, казалось бы, для марксиста "чудовищные" вещи. Всем известно, что рабочий класс это не то же, что крестьянство. Крестьянство, даже если говорить о крестьянине-середняке и бедняке, есть деревенская мелкая буржуазия {когда получает землю в частную собственность, а до тех пор — феодально-зависимый класс мелких производителей, платящих за пользование землей феодальную ренту государству, через помещика или напрямую} (Владимир Ильич о кулаке вообще не упоминает в этих статьях). Всякому понятно, что если существуют два класса, то между этими двумя классами есть классовые различия {проявляющиеся в отношениях собственности на средства производства: гос. бюрокр. аппарат и крепостные или (и) государственные крестьяне представляют вершину и основание пирамиды иерархической феодальной собственности, буржуазия же и рабочие — зарождающуюся, основанную на личном трудовом вкладе каждого, частную собственность}, а Владимир Ильич дает такую формулировку, в которой говорится, что если возникнут серьезные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол неизбежен и тогда гибель Советской республики неизбежна. В чем же дело? Отступил Ленин от марксизма или перестал Ленин считать крестьянство особым классом? Этого "дела" нельзя понять никак, если стоять на плоской, вульгарной, антиленинской точке зрения, если не понимать всей действительной диалектики оригинального, "советского" развития. Перед рабочим классом теперь стоит задача постоянно переделывать крестьянство, переделывать его "по образу и подобию своему" {т. е. в собственников средств производства и собственной рабочей силы — в фермеров}, не отграничиваясь от него, а слившись со всей массой, вести его за собой. [...]

Владимир Ильич совершенно прав: раскол между этими двумя классами, то есть появление между ними серьезных {т. е. антагонистических} классовых разногласий, которые этот механизм переделки одного класса другим уничтожили бы, означает гибель Советской республики. [99]

Ленин предвидит опасность того, что люди, прикрываясь революционной фразой, не поймут всего огромного, решающего, принципиального изменения, которое происходит во всем развитии общества после завоевания власти пролетариатом.

Отсюда опять-таки необыкновенно смелая, яркая, отчетливая и необычайно энергичная формулировка этого вопроса. Ее Владимир Ильич дал в своей замечательной статье "О кооперации".

В этой статье тов. Ленин пишет:

"... Мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм" (стр. 376). [...]

"Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную "культурную" работу" (там же). [...]

Это вовсе не значит, что Ленин здесь отрицает классовую борьбу, ибо "мирная организационная" "культурническая" работа есть тоже особая форма классовой борьбы {неантагонистическая}. Это значит, что пролетариат ведет за собой весь трудящийся народ, что он отвечает за развитие всего общества в целом, что он становится великим коллективным организатором всего "народного хозяйства" что направление развития не идет по линии раздвигания пропасти между основными классами (рабочим классом и крестьянством), что дело идет отнюдь не к "третьей революции" и т. д. [95]

И исходя из задач культурной революции, он выдвигает идею массовых рабочих организаций, которые бы проникали в деревню, ставит вопрос о шефских обществах, дает формулу, что рабочие-передовики должны нести коммунизм в деревню. Но сейчас же тов. Ленин расшифровывает содержание этого понятия, опять-таки зная, как у нас любят фразу и барабанный бой вместо дела. Он поясняет свою мысль: нельзя "нести сразу чисто и узкокоммунистические идеи в деревню. До тех пор, пока у нас в деревне нет материальной основы для коммунизма, до тех пор это будет, можно сказать, вредно, это будет, можно сказать, гибельно для коммунизма.

Нет. Начать следует с того, чтобы установить общение между городом и деревней, отнюдь не задаваясь предвзятой целью внедрить в деревню коммунизм. Такая цель не может быть сейчас достигнута.

Такая цель несвоевременна. Постановка такой цели принесет вред делу вместо пользы" (с. 367).

Это мудрость организатора, который организует не ячейку молодых людей из советских служащих, а организует десятки и сотни миллионов и знает, как к этим десяткам миллионов подходить. Обсуждая вопрос о формах связи деревни с городом (шефство и т. д.) он настаивает: не делайте это бюрократически, — и выдвигает лозунг всевозможных объединений рабочих, избегая всемерно их бюрократизации. [100]

В своей известной статье "Лучше меньше, да лучше" Ленин развивает свой план по двум направлениям, которые увязаны с директивой союза рабочих и крестьян и с директивой экономии. Это план индустриализации и план кооперирования населения. Поставив вопрос о том, что нам нужно сохранить доверие крестьян, изгонять все лишнее из наших общественных отношений, сократить госаппарат до минимума, накапливать постепенно, тов. Ленин вслед за этим спрашивает: но "не будет ли это царством крестьянской ограниченности?" (стр. 405).

Владимир Ильич хорошо знал наших людей, он отлично знал, что будут такого рода нападения, будто он проповедует "царство крестьянской ограниченности", будто он слишком много говорит о крестьянстве и т. д. В ответ на это Владимир Ильич говорит:

"Нет. Если мы сохраним за рабочим классом руководство над крестьянством, то мы получим возможность ценой величайшей и величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться того, чтобы всякое малейшее сбережение сохранить для развития нашей крупной машинной индустрии, для развития электрификации, гидроторфа, для достройки Волховстроя и прочее.

В этом и только в этом будет наша надежда" (там же).

Тогда мы удержимся наверняка и притом "не на уровне мелкокрестьянской страны.., а на уровне, поднимающемся неуклонно вперед и вперед к крупной машинной индустрии" (стр. 405-406).

В чем здесь "гвоздь"? В чем особо глубокая политическая мысль? В чем здесь то особое, что отличает ленинскую установку от всякой иной? Во-первых то, что в основе всего плана лежит союз рабочих и крестьян и "величайшая осторожность" в этом пункте, осторожность, так резко отделяющая ленинскую "земли" от троцкистских "небес"; во-вторых, то, что здесь дан совершенно определенный ответ, на чем нам нужно строить дело индустриализации страны, где источники тех добавочных сумм, которые мы должны в возрастающей мере тратить на дело индустриализации страны. Эти источники могут быть разные. Они могут заключаться в трате резервов, которые у нас были (возрастающий пассивный баланс), они могут заключаться в выпуске бумажных денег с риском инфляции и товарным голодом; они могут заключаться в переобложении крестьянства. Но все это не здоровая база индустриализации. Все это не солидно, не прочно; все это может угрожать разрывом с крестьянством. Тов. Ленин указывает другие источники. Эти источники есть прежде всего максимальное сокращение всех непроизводительных расходов, которые у нас поистине огромны, и повышение качественных показателей, в первую очередь повышение производительности народного труда. Не эмиссия, не проедание запасов (золотых, товарных, валютных), не переобложение крестьянства, а качественное повышение производительности общенародного труда и решительная борьба с непроизводительными расходами — вот главные источники накопления. Это есть определенная директива, определенная политическая линия, и мудрость ее заключается в том, что это единственная линия, при которой дело хозяйственного строительства, социалистического накопления и пр. будет иметь и на экономической стороне и на стороне социально-классовой настоящую, крепкую, здоровую, базу. Курс на индустриализацию, ответ на вопрос об источниках накопления, директива о том, чтобы политика индустриализации не только не разрывала с крестьянством, а, наоборот, сплачивала союз с крестьянством, и общая оценка вопроса об индустриализации как решающего вопроса ("в этом и только в этом будет наша надежда", — писал Ленин о крупной машинной индустрии), — вот те директивы, которые вытекают у Ленина из всей социально-хозяйственной обстановки и анализа международного положения.

Конкретизируя вопрос о том, на какой же организационной базе должна получиться смычка между растущей индустрией и мелкими и мельчайшими крестьянскими хозяйствами, Ленин развивает свой "кооперативный план", план смычки через "кооперативный оборот" (стр. 371). Почему через кооперацию должна идти эта смычка? Почему кооперация предлагается в качестве решающего метода? Потому, что это есть переход, как очень осторожно выражается Владимир Ильич, к "новым порядкам путем возможно более простым, легким и доступным для крестьянина" (стр. 370), когда население идет к социализму через кооперацию, руководствуясь собственной выгодой {это путь реформ, ставший возможным только после революции, ставший единственно возможным как эволюция новой власти и ее социальной базы; альтернативный путь контрреволюционен}.

Вопрос о смычке между рабочим классом и крестьянством {с хозяйственной и социально-классовой точки зрения) можно, конечно, ставить по-разному. Можно поставить его так, что рабочий класс будет строить социализм, крестьянство же не строит никакого социализма, как мелкая буржуазия (собственники) (русское крестьянство, к сожалению, таковым стать так и не успело}, которая ни при каких условиях не способна ни на что в этом отношении. Владимир Ильич не так ставил этот вопрос. Отметив, что кооперация — самый простой и легкий способ вовлечения крестьянства, он продолжает:

"А ведь в этом, опять-таки, главное. Одно дело фантазировать насчет всяких рабочих объединений для построения социализма, другое дело научиться практически строить этот социализм так, чтобы всякий мелкий крестьянин мог участвовать в этом построении. Этой-то ступени мы и достигли теперь. И несомненно то, что, достигнув ее, мы пользуемся ею непомерно мало" (стр. 370-371).

Последнее верно и по сей день.

Всем известно, как тов. Ленин вообще оценивал кооперацию; он говорил, что поголовное кооперирование {но не администрирование} населения в наших условиях это — есть социализм, и что нам нужно "только" это.

"Никакие другие премудрости нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к социализму. Но для того, чтобы совершить это "только", нужен целый переворот, целая полоса культурного развития {капиталистического} всей народной массы. Поэтому нашим правилом должно быть: как можно меньше мудрствования и как можно меньше выкрутас. НЭП в этом отношении представляет из себя в том отношении прогресс, что он приноравливается к уровню самого обыкновенного крестьянина, что он не требует от него ничего высшего" {стр. 372) (что он полностью соответствует капиталистическим производительным силам социалистического товарного производства}.

Когда мы сейчас переживаем целый ряд новых трудностей с крестьянством, нам очень не вредно вспомнить это очень простое и в то же самое время очень мудрое правило. Нам нужно зацеплять крестьянина за его интересы, не мудрствуя, без всяких выкрутас. нам нужно искать самые простые подходы к нему. Для осуществления кооперативного плана нужна культурная революция, ибо для осуществления поголовного кооперирования нужно в первую очередь, чтобы кооператоры цивилизованно торговали. Наш кооператор, писал тов. Ленин буквально: "... Торгует сейчас по-азиатски, а для того, чтобы уметь быть торгашом {т. е. капиталистом-предпринимателем}, надо торговать по-европейски" {стр. 373) (что невозможно без создания общенационального рынка, в том числе и средств производства}.

Итак, за основу берется положение, что нужно исходить из простых и доступных крестьянину методов: зацепить "наше дело" за частные интересы крестьянина. В другом месте в той же статье Владимир Ильич в чрезвычайно острой форме ставит этот вопрос: нэп, пишет он, это "степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов" {стр. 370) (т. е. соединение интересов гос. бюрокр. аппарата и частных предпринимателей, их конкуренция и взаимный контроль в интересах рабочих и крестьян, в интересах всего общества и всего народного хозяйства}. [97-98]

Вы помните, какие предпосылки в вопросе об аппарате у Владимира Ильича были: нужна экономия, потому что только тогда можно провести индустриализацию. Нужно упрощение, потому что мы только тогда можем вовлечь массы. Нужно добиться общего повышения производительности труда. Таким образом вопрос о госаппарате, с точки зрения вовлечения масс, экономии, производительности труда, связывается со всеми вопросами. В вопросе о госаппарате связываются, как в фокусе, все вопросы — от экономических до культурных.

И это понятно. В конце концов государственный аппарат — это тот самый рычаг, та самая машина, через которую наша партия, победоносная руководительница пролетариата, направляет свою политику {из-за материальной и духовной бедности страны не имея возможности пока проводить ее и эконом. методами}; в конечном счете, если посмотреть с точки зрения перспективы, то наш госаппарат есть та самая организация, которая потом должна, охватывая миллионы, охватывая поголовно всех трудящихся, составить собой известный этап в переходе к государству-коммуне, от которого мы еще, к сожалению, очень и очень далеки {о госаппарате см. Прил.} Так вот, товарищи, Владимир Ильич спрашивает: если встает так вопрос о государственном аппарате, то чем его чинить, куда мы должны обратиться, за какие рычаги мы должны ухватиться? И он дает замечательную формулировку. Он говорит: мы должны обратиться к самому глубокому источнику диктатуры; а этот самый глубокий источник — "передовые рабочие".

Итак, во-первых, нам нужно обратиться к передовым рабочим, а, во-вторых, к "элементам действительно просвещенным" в нашей стране. Нужно позаботиться о сосредоточении в Рабкрине лучшего, "что есть в нашем социальном строе" (стр. 391), "человеческого материала действительно современного качества, т. е. не отстающего от лучших западноевропейских образцов" (стр. 389).

С этого конца нужно чистить госаппарат. [100]

Это, товарищи, становится очень просто и понятно при внимательном изучении всего плана Владимира Ильича в целом. У него есть две главные оси плана: первое — лучшая работа, экономия, индустриализация, повышение производительности труда, повышение качественных показателей, второе — правильные соотношения между рабочим классом и крестьянством {т. е. между двумя различными способами производства: капиталистическим, рыночным и феодальным, плановым} и забота о том, как бы не начался раскол между этими двумя классами через нашу партию, через раскол в нашей партии {а тем более уничтожение одного класса другим}. [...] И, наконец, в этом же плане развиты и соответствующие требования насчет масс. Эти требования Владимир Ильич в одной чрезвычайно короткой, но выразительной формуле свел воедино: "действительное участие действительных масс". Ибо можно собрать кучу народа, но это не будет действительная масса; можно собрать их так, как будто они "участвуют", но они действительно не участвуют. Отсюда формула: "действительное участие действительных масс" {добиться которого возможно лишь через дополнение системы "административного участия" масс в управлении их экономическим участием через свободное распоряжение принадлежащей им доли общественных средств производства}. [...]

Товарищи, я здесь попытался не пропустить ни одной важной мысли Ленина и не прибавил абсолютно ничего от себя, кроме некоторых комментариев, которые вытекают из соответствующих статей Владимира Ильича. Я старался представить их как нечто целое, как политическое завещание Владимира Ильича. Само собой понятно, что та большая историческая полоса, которую мы прожили со времени его кончины, внесла значительные изменения в объективные условия развития... [101]

У нас многие проблемы встали несколько по иному. Но основной рисунок нашей политики, нашей стратегии, нашей тактики гениально Владимиром Ильичом предвосхищен и предопределен. И те трудности, которые сейчас переживают наша страна и наша партия, еще и еще раз заставляют нас обратиться к одному из неиссякаемых источников политической мудрости, к завещанию Владимира Ильича, и еще и еще раз самым внимательным образом просмотреть основной вопрос: об отношении рабочего класса с крестьянством. [102]

Приложение

Ленин о госаппарате в политическом завещании

(ПСС. Т. 45. С. 343-406)

... Мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя... (с. 347)

Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата. (с. 383)

Говорят, что требовалось единство аппарата. Но откуда исходили эти уверения? Не от того ли самого российского аппарата, который, как я указал уже в одном из предыдущих номеров своего дневника, заимствован нами от царизма и только чуть-чуть подмазан советским миром.

... Мы называем своим аппарат, который на самом деле насквозь еще чужд нам и представляет из себя буржуазную и царскую мешанину, переделать которую в пять лет... не было никакой возможности. [357]

Я предвижу одно возражение, исходящее либо прямо, либо косвенно из тех сфер, которые делают наш аппарат старым, т. е. от сторонников сохранения нашего аппарата в том же до невозможности, до неприличия дореволюционном виде, в каком он остается и посейчас.

Возражение это состоит в том, что будто бы из предлагаемого мной преобразования получится один хаос. (с. 385)

Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны, что мы должны сначала подумать вплотную, каким образом бороться с недостатками его, памятуя, что эти недостатки коренятся в прошлом, которое хотя перевернуто, но не изжито, не отошло в стадию ушедшей уже в далекое прошлое культуры. [...]

Вреднее всего было бы полагаться на то, что мы хоть что-нибудь знаем, или на то, что у нас есть сколько-нибудь значительное количество элементов для построения действительно нового аппарата, действительно заслуживающего названия социалистического, советского и т. п.

Нет, такого аппарата и даже элементов его у нас до смешного мало, и мы должны помнить, что для создания его не надо жалеть времени и надо затратить много, много, много лет. (с. 390)

Мы уже пять лет {сегодня можно сказать: семьдесят} суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность, или даже свою вредность. Как суетня, она давала нам видимость работы, на самом деле засоряя наши учреждения и наши мозги. [392]

Во всей области общественных, экономических и политических отношений мы "ужасно" революционны. Но в области чинопочитания, соблюдения форм и обрядов делопроизводства наша "революционность" сменяется сплошь да рядом самым затхлым рутинерством. Тут не раз можно наблюдать интереснейшее явление, как в общественной жизни величайший прыжок вперед соединяется с чудовищной робостью перед самыми маленькими изменениями. [400]

Перед нами являются две главные задачи, составляющие эпоху {кап. развития}. Это — задача переделки нашего аппарата, который ровно никуда не годится и который перенят нами целиком от прежней эпохи... Вторая наша задача... преследует именно кооперирование {коллект. предпринимательство}. [376]

"Коммунист". 1988. № 2. С. 93-102.

Доклад опубликован по изданию:

Н. И. Бухарин. Политическое завещание Ленина.

Издательство "Правда" и "Беднота", М., 1929

***