Сексуальные патологии, развратные действия

Вернемся вновь к клинике сексуальной патологии и обратимся ко второй основной подгруппе — «развратителям» в собственном смысле слова. Их можно разбить на две части: привлеченных за «развратные действия с малолетними» гетеросексуального характера и гомосексуального. Детальное изучение всего материала, относящегося к обеим группам, со всей очевидностью подтверждает полную правильность для подавляющего большинства мнения Aschaffenburg’a о необходимости для следственных и судебных органов обращения во всех таких делах за помощью к психиатру. В этих случаях, большей частью, если не всегда, мы имеем дело с определенными дефектами психики, которые обусловливают извращенное направление libido. Voieur’ы, эксгибиционисты, мазохисты и др. проявляют особую склонность к изживанию своих либидинозных целей в актах с малолетними. Невинные похлопывания по psoas своих учеников, особая и исключительная строгость на экзаменах в былое время, хватанье за ухо в виде наказания, на поверку оказываются весьма нередкими случаями извращения полового чувства и механизмов его напряжения. В русской психиатрической литературе был уже описан некий К., окружной инспектор Виленского учебного округа в период 1910—1912 г.г., который проявлял на экзаменах особую суровость.

Наш материал также позволяет сделать заключение о том, сколь огромную роль играет в части «развратных действий с малолетними», болезненное извращение направления полового чувства и половой цели. Сошлемся на примеры:

Е., Триф. Иван., 20 лет, холостой, ткач по профессии, связанный с деревней, не судился, обвиняется в том, что «7-го июля 1925 г. у себя на родине, в бане, принадлежащей его отцу, совершил ряд развратных действий в отношении двух девочек Груни С., 11 лет и Тани Г., 9 лет. Развратность действий Е. заключалась в том, что, завлекши девочек в баню, он, Е., спустил брюки, поднял подол одной из девочек и лег на нее. То же самое он проделал и с другой девочкой. Одна из потерпевших, в своих показаниях, сказала, что после того, как Е. на ней полежал, у нее на ногах «было что то мокрое». Матери потерпевших девочек, когда им стало известно о таких действиях Е., подсмотрели в щелку бани за манипуляциями Е. и показали на следствии, что Е. «охальничает» с Груней и Таней. Девочки далее показывают, что Е. встретил их на берегу реки, где они купались, и предложили им: «девочки, закройте глаза, я вас поведу и выведу». Закрыв своими руками глаза девочкам, Е. повел их в баню, где и проделал над ними вышеописанные действия». Е. объясняет все происшедшее наговором на него матерей девочек, так как его отец был с ними в каком-то конфликте.

Со стороны наследственности у Е. отметить ничего не удается. В семье все большей частью веселые, общительные, несколько вспыльчивые, хотя и отходчивые. Алкоголь потребляют понемногу и скорей не в силу острого влечения, а бытовой традиции («ну, выпьешь в праздник»). Условия, в которых Е. провел свое детство, с материальной стороны скверные. Рос он в большой крестьянской семье; на всех не хватало. Никаких особенных болезней Е. не перенес: был физически здоровым, шаловливым, компанейским мальчонкой. Характера был ровного, спокойного. Не помнит себя, чтобы особенно этак поволновался или потревожился. Хотя и был «баловником», однако в драку лезть не любил. Не переносит вида крови: убегал из дому, когда курицу резали. Боялся темноты и одиночества. Проучился он в сельской школе с 15 по 17 лет. Сперва была охота учиться. Взялся за науку азартно. Особенно любил процессы чтения и писания. Затем быстро охладел — «башка не работала». Пошел по крестьянскому хозяйству — помогал в полевых работах семье. Любил эту изнуряющую работу: «посеешь — поешь, для себя стараюсь, не для кого». Вскоре затем поступает на фабрику: «везде надо испытать работу».

Е. работает на производстве 2 года. Фабрика небольшая. Рабочие ее большей частью связаны с деревней. Отец его также ткач. Да и вообще, во всей округе, крестьяне занимаются ткачеством в качестве отхожего, либо подсобного промысла. Попал в союз, однако общественной жизнью фабрики не интересовался вовсе. Не знает даже, в какой союз попал. О своем преступлении говорит следующее: на огороде, возле реки, повстречал девчат, запер их в баню и ушел. Е. не пьет, не курит. Религиозен. Любит обрядовую сторону религии. С увлечением поет на клиросе. Будучи в Институте Судебно-Психиатрической Экспертизы на испытании, в своем поведении проявил себя, как ориентированный человек, с ровным настроением, несколько склонным к комплексным реакциям (сны устрашающего характера — его воры хотят зарезать, за ним милиционеры гонятся и т. п.). Какие бы то ни было либидинозные желания, равно как и coitus, Е. решительно отрицает. Мастурбировал, однако, изредка с 12 лет.

По своим интересам Е. крайне примитивен, целиком находясь в плоскости конкретного исполнения своих желаний. Уже по приведенным выше некоторым замечаниям Е., видать эту крайнюю примитивность. Он работает, потому что за работу получит в виде вознаграждения еду — «на себя работаю, не на кого». Отвлечений, обобщений для него почти не существует. На вопросы, что такое стол, прежде всего отвечает — не знаю, а затем уже, — мебель. На следующий вопрос, что такое ложка, отвечает тоже — «мебель». Ничему не удивляется, во всем видит конкретность и прежде всего практическую цель: при показе картины с изображением леса, отвечает — «растет лес, все хорошо». В характере ответов, в способе реагирования на словесные раздражения, в примитивной простоте переживаний, в их поверхностности, устремленности к близ лежащей конкретности — ключ к пониманию психики Е. Эту психику мы определяем, как олигофреническую. В крестьянской среде, с ее несложными требованиями, размеренным ритмом в смене внешних впечатлений, бедным разнообразием, такая неполноценная личность может ужиться, может выполнять общественно-полезную функцию несложного характера. Но уже попадая на фабрику, Е. отстает от других. Не случайно он не знает «к какому союзу прописан», не случайно ему «не интересно» на собраниях коллектива. В этом сказывается его природная отсталость. Естественно, такая отсталость может способствовать и способствует некоторой замкнутости, нарастанию отграниченности от окружающего, замыканию себя в кольце первично-данных, небогатых содержанием примитивных переживаний. В ряду этих последних далеко не последнюю роль играют переживания сексуального ряда, как изначально и биологически данные. В данном случае болезненного процесса нет налицо; имеется лишь олигофренная почва, на которой этот напор сексуальной силы либо обращается на «я», либо идет по пути анти-социальных акций. Е. встретил девочек у реки, где они купались. Нет никаких оснований полагать, что здесь случайная встреча и не будь ее, не было бы и правонарушения. Видимо Е. подглядывал за купающимися девочками, разжег себя примитивно-сладострастным vоieur’ством. Отсюда станет ясным и понятным все следующее его сексуальное поведение. Зажмуривание глаз у девочек руками Е. — не только глупая хитрость олигрофрена, желающего объегорить окружающих, но и элемент исполнения разрядки libido. Это прижимание к органам объект libido. Наконец, самая форма его сексуальной попытки с обнажением гениталий — больше полярный voieur’cтву эксгибиционизм, нежели подлинное насилие.

Общая недостаточность Е. обусловливает, несомненно, в известной степени его аутоэротизм и сниженное до сравнительно низких ступеней libido (А. Аbгaham).

Для более ясного и отчетливого понимания этих механизмов снижения libido, мы позволим себе описанный случай сопоставить со следующими:

Ин., Вас. Сем., 51 г., со средним образованием, ныне безработный, чернорабочий, бывший драматический артист, обвиняется в том, что, будучи в феврале—марте 1925 года на работе в МСПО, в качестве заведующего читальней при Красном уголке столовой МСПО № 20, приучал окрестных девочек к тому, чтобы они заходили в эту читальню. А там развращал их различнейшими эротическими рассказами, писанием любовных записок, рассказыванием сексуальных сновидений с комментариями их и, наконец, предложениями девочкам «лизать его половой орган». Свое преступление Ин. начисто отрицает, заявляя, что мальчики и девочки с улицы приходили в Красный уголок столовой и исписывали книги, плакаты и т.д. похабнейшими надписями. Он пробовал, дескать, бороться с этим явлением. Но ничто не помогало, т.к. родители были довольны тем, что дети ходят не на улицу, а в Красный уголок. Вот поэтому то все его шаги кончались ничем. Правда, Ин. проговаривается: из этой толпы детей, он выделял некоторых, приятных ему своей интеллигентностью и манерами обхождения.

Крайне любопытно складывается жизнь Ин. По ней, по отдельным этапам ее, мы сможем представить себе, как он, Ин., мог прийти к своему правонарушению. Прежде всего, следует отметить, что со стороны наследственности у Ин. имеется отягощение по линии алкоголя и невропатических компонентов. Отец — ярый и неумеренный потатор (пьяница), мать — «наивная, как ребенок», мнительная и болезненная.

В семье — часть сыновей пьет, как и отец; дочери же и другая часть сыновей страдают фобиями. Ин. сын бывшего дворцового чиновника, рос в хороших материальных условиях. Учиться начал с 9 л., Учился плохо. В гимназии Ин. заинтересовался древними языками. Встречаясь дома с институтками, подругами сестер, воображал что это античные богини (Диана, Минерва и др.). При этих встречах испытывал род головокружения, отвечал невпопад, был, вследствие этого, предметом насмешек. Гимназию бросил с 4 класса. Пытался заняться уроками, чтобы не быть подконтрольным у отца и иметь лишние деньги. Познакомился со студентами, которые и посвятили его в основы социалистических учений. Увлекался этими теориями, но также, как и подругами своих сестер — «ах, как это благородно и хорошо». Домашняя обстановка, видимо, не совсем благоприятно на него действовала. То ли под влиянием ситуационных обстоятельств, то ли под влиянием увлечения социалистическим учением, И. против воли родителей поступил на Балтийский Судостроительный завод рабочим, где через год становится подручным табельщика. Его чрезвычайно удовлетворяет общество революционно настроенных рабочих и студентов, но сам он «по слабости характера» никакого активного участия в политической жизни не принимает. Ему импонировала и нравилась «общая чистая атмосфера таких кружков». С 9 лет мастурбация с воображением в области мифологии: казалось ему, что овладевает Минервой, Дианой и т.п. Лет с 15 прекращает мастурбационные манипуляции. В 17-летнем возрасте знакомится с девушкой, которую полюбил, находил в ней сходство с Тургеневскими девушками, в частности с Марианной из романа «Новь». Испытывал к ней какое то чувство благоговения. Через 2 года девушка, перед которой Ин. благоговеет, приезжает к нему в Петербург и, как невеста, поселяется у Ин. Отношения у этой пары складываются «очень дружески». Они спали в одной постели, обменивались нежными ласками, но до coitus’a дело не дошло. Ин. все благоговел перед своей знакомой. А девушка в течение нескольких месяцев «деликатно ждала предложения», покуда не «нашла его странным» и уехала в Москву. 21 года Ин. уезжает в Бельгию, в Льеж, опять таки с несколькими товарищами. Здесь поступает на механический завод. Вскоре он переезжает в Париж, где становится вольнослушателем Сорбонны и живет жизнью Латинского квартала. «К диплому он не стремится», живет на средства, присылаемые братьями. Здесь, в Париже, он начинает свою половую жизнь с доступными женщинами кабачков Монмартра. Стал выпивать. Переболел гонореей. По возвращении в Россию увлекается театром, по протекции поступает в Московский Малый театр, слушает курс Ленского по драматическому искусству. Близко с товарищами не сходится, любит уединение, его прозывают «ненормальным», его коробит всякое резкое грубое слово или движение. 27 лет женится по любви. К жене испытывал также чувство «благоговения», «считает ее ангелом». Долгое время не решается на физическое сближение. Через год после женитьбы, под влиянием родных жены, отношения семейного порядка начинают портиться. При ссорах испытывал чувство «вроде сердечного припадка». Жена с ребенком, наконец, уезжают. И здесь Ин. увлекается, опять таки с чувством благоговения, сестрою своего знакомого. Целовал ее «всю», однако и здесь до дела не доходит. Спустя 10 месяцев возвращается жена, и вновь идет жизнь, сопровождаемая ссорами и дрязгами. С 1913 г. их совместная жизнь разлаживается. Нужно отметить, что совместная и довольно долгая жизнь с женой ограничивалась единичными сношениями. В 1914 г. увлекается молодой женщиной, которую «больше обожал, чем желал обладать ею». Уезжает с нею в Крым. Здесь опять таки слывет «ненормальным». Знакомые даже называли его Дон-Кихотом. А такое рыцарское имя дали Ин. потому, что протежировал женщинам, которыми он увлекался, «не ища с ними близости». В разных жизненных обстоятельствах Ин. не мог быть ни резким, ни настойчивым, его эксплуатировали «всегда и все».

В Крыму Ин. живет до 1922 г. Женщина, с которой он из Москвы уехал в Крым, живет с ним, уверяя его «что души их сроднились, но как мужчина он не интересен». Ин. однако любил ее «как человека и женщину». Редко испытывал при этом потребность обладания ею. Этому способствовала слабость потенции. Женщина, которую Ин. любит, уходит от него. Сначала это были кратковременные отлучки с возвращением, раскаянием и плачем двух сторон, а затем и окончательный уход. С 1922 г. Ин. в Москве. Жизнь складывается печально: он «из милости» у свояченицы, его попрекают «ненормальностью», с первой женой он на официальном «вы». Наконец, в 1924 году его устраивают заведущим читальней столовой МСПО. Здесь работает до марта 1925 г. Тяготится работой; уволен за несоответствием. Пробует администрировать в какой то оперетке, покуда не поступает чернорабочим по строительным и ремонтным работам. В декабре 1926 года он арестовывается по обвинению в развращении малолетних.

В 1922 г. у Ин. инсульт. Лечился ваннами и электризацией. Люэс отрицает. В настоящем имеются residua hemiparesis sin. et paralisis n. facialis pesipher. dextra. С этого времени, по словам дочери, какой-то странный, повышенный интерес к ее подругам. Свое преступление Ин. осмыслить никак не может: «всю жизнь мечтал о социализме, о самом светлом, а кончилось таким цинизмом, «должны же понять, что человек, который стремился всегда к чистому и светлому, не может быть виновен в таком грязном поступке».

Через всю жизнь Ин-а проходит крайняя слабость потенции. Он «странный, ненормальный, Дон-Кихот» и т. д. И эта слабость потенции сочетается полярно со значительным напряжением libido. Ин. мастурбируя представляет себе, что древние богини отдаются ему. Ин. «благоговеет» перед любой женщиной, готов повсюду и везде «ангела видеть» в ней. С момента пробуждения у Ин. полового чувства (когда подруги его сестер казались ему Дианами и Минервами) идет направление libido по линиям пассивизма. Он издали, смущаясь, краснея и отгораживаясь от людей, поклоняется девочкам, трансформируя их в образы мифологические и тем самым делая их доступными для обладания. В своих лекциях о преступниках-психопатах K. Birnbaum как раз и отмечает, что в случаях, связанных с сексуальными перверсиями описанного типа, мы часто имеем дело с лабильной психикой, укладывающейся в рамки психопатии из круга неустойчивых — инстаблей. Ин. подтверждает приведенную здесь мысль Birnbaum’a лишь в одной части, своим слабоволием; Он робок, мимозен, он воск в руках окружающих, он восторженно относится к жизни и в то же время не умеет реально овладеть ею, наконец, он в своем социальном поведении пассивен, неуверен и мало синтонен, хотя и податлив. В своих мечтах он строит воздушные замки своих грез, где расхаживает сильным и твердым властелином, в реальности он жалкий и слабый, еле согревающийся чужим огнем. Эта эндогенно идущая слабость компенсируется чисто женственными чертами нежности и обожания. Он обожает равно и знакомых институток, и жену, и социалистические теории. Все у него складывается в чертах «светлости, чистоты», незапятнанности житейской, слишком житейской, тяжеловесности и убедительности. Грубое прикасание действительности больно колет Ин-а. Девушка невеста, с которой он обменивается нежными ласками, уходит; жена, которой он поклоняется «как ангелу», покидает его; его сожительница ценит в нем «человека» и презирает «мужчину», — она уходит и вновь возвращается, слезами старается искупить радость встречи. Восторженность, «благоговение», с которыми Ин. встречает всякую женщину, а их он на своем пути встретил довольно много, увлечение, с которым он отдается своему чувству обожания, — не указывает ли это на определенную конституциональную предрасположенность, на своеобразную «сексуальную конституцию» в смысле Кrоnfield’а. Предрасполагающие факторы, создавшие из Ин — та криминальную личность располагаются в следующих рядах: рано проснувшаяся сексуальность с направление libido на себя; переработка сексуальных мотивов по линии шизоидного восприятия эротических представлений; последующая шизоидия с акцентом на идеальном преставлении о женщине; искание объекта либидо на путях отождествления себя с женщиной (слабость, нежность, состояние влюбленности, поклонения, нежелание близкого сексуального акта); наконец, уход из ранящей его действительности путями понижения себя, как социально-полезной особи (он и не представитель умственного труда, «диплома никогда не добивался», он и не квалифицированный рабочий, ибо его работа на заводах все же носит отпечаток какой-то ходульной позы, угловатой манерности и театральности. Наконец, резкий скачек вниз. Физиологически организм подкошен мозговым ударом. Следы органики и в психике. Некоторое недоосмышление окружающего, слабеющая память, артериосклеротические изменения, уход в прошлое, когда он был «революционером», хотя бы по чувству, и увлекался ораторским искусством Жана Жореса. Конституциональные черты отгороженности, боязни уколоться о шипы реальности, черты самоудовлетворения в этом беспрестанном искании «ангела» среди женщин, Лауры — во второразрядной опереточной актрисе — на почве физиологического оскудения с особенной яркостью выпячиваются. Преждевременное постарение, обусловленное артериосклерозом, вызывает вспышку libido. Подобно тому, как патологическое опьянение обнажает у некоторых лиц их патосексуальность, но отнюдь не создает и не формирует их, подобно этому и инсульт со всеми его последствиями, равно как и в сумме подготовлявших его причин, только выявил, сделал еще более лабильной ту сферу его личности, которая уходит во влечения. Ослабевший контроль, пониженный порог раздражения, при наличии таких стержневых влечений, как аутоэротизм, все вместе создали благоприятную «внутреннюю среду» для роста и выхода наружу мощных влечений, построенных уже на снижении libido до первичных ступеней (Аbraham, Fгеud). Так и создается in actu криминал Ин-а.

Если в случае Е. мы могли видеть действие механизмов со снижением и примитированием libido, которое возникло на почве врожденной недостаточности и олигофреничности, то в данном случае Ин те же механизмы, но обнаженные под влиянием другого фактора, действуют в более пышном обрамлении, а именно: развращающие действия сопровождаются цветистыми рассказами эротического характера, писанием любовных записочек (все ведь в тонах того же «обожания», «благоговения» и т. д.) и, наконец, предложением реализовать все эти отношения в виде эксгибиционистских актов, сопровождаемых перверсиями анальноорального характера.

В. А. Внуков и А. О. Эдельштейн