Антисоветизм империалистических противников держав «оси»

В Отчетном докладе ЦК ВКП (б) на XVIII съезде партии о политике «невмешательства» и «умиротворения» агрессии говорилось: «В политике невмешательства сквозит стремление, желание — не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия» (XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 10—21 марта 1939 г. Стенографический отчет, с. 13). Эта политическая характеристика мюнхенской линии верно определяла тенденции в политике империалистических противников гитлеровской Германии на протяжении 1939—1941 гг., а в известной мере и в последующее время.

Задача укрепления безопасности СССР перед лицом немецко-фашистской угрозы, будучи главной, отнюдь не была единственной для внешнеполитической деятельности СССР в рассматриваемый период. Большую опасность для СССР представляли антисоветские тенденции в политике империалистических соперников германского блока — англо-французской коалиции. В течение «странной войны», т.е. до середины мая 1940 г., международная обстановка для СССР подчас складывалась таким образом, что со стороны Англии и Франции назревала антисоветская вооруженная интервенция.

Руководствуясь антисоветскими целями, Англия и Франция, по существу, не вели войны с Германией, а, наоборот, проявляли готовность к использованию своих вооруженных сил для борьбы с СССР. По степени вреда, непосредственно наносимого интересам безопасности СССР, по интенсивности своей антисоветской деятельности англо-французская коалиция в период «странной войны» в Европе объективно не уступала гитлеровской Германии. Планируя и практически готовясь к военным действиям против СССР в первые месяцы 1940 г. (на северо-западе и на южном направлении), Лондон и Париж в этом отношении даже опередили фашистскую Германию, где оперативное планирование войны против СССР началось лишь во второй половине 1940 г.

Как отмечает советский историк О. А. Ржешевский, замысел и планы нового объединенного антисоветского похода явились логическим продолжением всей предвоенной политики западных держав, которые готовили вторую мировую войну в целях уничтожения первого в мире социалистического государства и передела мира за его счет. «Антисоветские военные замыслы осени 1939 г. — весны 1940 г. — это последняя и наиболее авантюристическая ставка в преступной стратегии мюнхенцев: инициативу в развязывании агрессии они брали на себя. Расчеты сводились к тому, что в этих условиях фашистская Германия предпримет «свой естественный шаг», а также обрушится на СССР» (Ржешевский О. А. Война и история (Буржуазная историография США о второй мировой войне). М., 1976, с. 100).

Анализ антисоветской политики англо-французской коалиции и США во всей ее совокупности подводит к выводу: такая политика велась, по существу, по всем географическим направлениям и применительно ко всем крупным проблемам, затрагивающим безопасность СССР, — на северо-западе СССР, где Финляндия самым активным образом подталкивалась к войне с Советским Союзом, причем Англия и Франция проявили готовность к непосредственной военной интервенции на стороне финских милитаристов; на западе СССР — антисоветские кампании в отношении советских мероприятий по укреплению своей безопасности (Западная Украина и Западная Белоруссия, Прибалтика); на юго-западе, где разжигались антисоветские устремления буржуазно-помещичьей Румынии, подталкиваемой к конфронтации с СССР, и где велись антисоветские интриги в Софии, Будапеште и Белграде; на южном направлении, где также планировалась военная агрессия против СССР, предпринимались попытки вовлечь в антисоветскую деятельность Турцию, инспирировалась вражда в отношении к СССР со стороны Ирана и Афганистана; на Дальнем Востоке англо-французская коалиция и Вашингтон не жалели усилий для обострения советско-японских отношений, стремясь «канализировать» экспансионизм Токио на север — к рубежам СССР.

Иными словами, в капиталистическом окружении Советского Союза практически не было государства, где бы дипломатия Англии и Франции в той или иной мере не вели антисоветскую игру. Причина столь активной антисоветской деятельности Англии, Франции, а также США коренилась прежде всего в логике мюнхенской политической концепции — отвлечь Германию от экспансионизма на Западе, направить гитлеровскую агрессию против СССР, заставить СССР сражаться за интересы англо-французской коалиции, добиться качественного ослабления, а может быть, и ликвидации первого в мире социалистического государства. Важнейшей целью этой политики было путем ухудшения отношений Советского Союза с Германией подорвать стремление СССР не участвовать в империалистической войне, как можно быстрее втянуть его в войну в самых неблагоприятных условиях.

Б. Лиддел Гарт в своем последнем масштабном труде по истории второй мировой войны обнажает логику внешнеполитического мышления Лондона и Парижа в тот период. «За разгромом Польши, — пишет Лиддел Гарт, — последовало шестимесячное затишье, названное «странной войной», так как и руководители и общественность западных стран в основном тратили время на разработку фантастических планов удара по флангам Германии, о чем разговоры велись совершенно открыто. В действительности же не существовало ни малейшего шанса для Франции и Англии когда-нибудь нанести поражение Германии только своими силами. Они могли рассчитывать лишь на то, что теперь, когда Германию отделяла от России лишь пограничная линия, гитлеровская агрессия будет развиваться в восточном направлении, а не в западном. Это произошло через год, хотя вполне могло бы случиться и раньше, если бы западные союзники проявили большую выдержку» (Liddel Hart В. Н. History of the Second World War, p. 706) (подчеркнуто мною.— П. С).

Отражая взгляды многих политических деятелей Запада того периода и новейшего времени, Лиддел Гарт сожалеет, что усилия англо-французской коалиции в деле провоцирования этого столкновения были «недостаточными». Дело, однако, заключалось не в недостатке соответствующих усилий со стороны Англии и Франции — таких усилий было более чем достаточно,— а в эффективности внешнеполитических действий СССР.

Подчиняя свою деятельность задаче ухудшения внешних условий для СССР, дипломатия Лондона и Парижа стремилась прикрыть военную бездеятельность своих государств, с тем чтобы вообще не начинать настоящей войны с Германией. Об этом, в частности, откровенно говорил британский газетный магнат лорд Бивербрук в одной из бесед с советским полпредом. Вся логика подобных рассуждений подводила к тому, что главным фронтом, о котором мечтали в Лондоне, являлся бы германо-советский фронт.

Вместе с тем антисоветизм англо-французской коалиции отнюдь не во всех ситуациях международных отношений 1939—1941 гг. был «лобовым», незамаскированным. Дипломатия Англии, Франции, а также США в период «странной войны», а в значительной мере и вплоть до начала Великой Отечественной войны вела в отношении СССР сложную игру, пытаясь сочетать трудно совместимые задачи. С одной стороны, англо-французская дипломатия стремилась ухудшить внешние условия для СССР путем всестороннего нажима на нашу страну, попыток обострения советско-германских отношений, разжигания антисоветизма со стороны соседних с СССР государств. С другой стороны, реальность состояния войны с Германией напоминала Лондону и Парижу: «перегнув палку», можно и проиграть, ибо своей антисоветской политикой можно довести дело и до военного столкновения с СССР, получить в качестве противника еще одну великую державу. Именно поэтому руководители англо-французской коалиции, прежде всего англичане, не раз пытались заводить речь с представителями СССР якобы об «общем улучшении отношений», о «новом тоне» в отношениях с СССР и т. д.

Подобные подходы предпринимались главным образом с тактическими целями — для подстраховки, в расчете не оттолкнуть СССР своей антисоветской политикой. Лондон и Париж не только не ставили вопросы о каких-то практически целесообразных мерах политического и тем более военного взаимодействия с СССР, а, наоборот, стремились добиваться от СССР уступки за уступкой, постепенно втянуть СССР в войну, сдвинуть СССР с позиций нейтралитета, подталкивая его не к реальному и равноправному союзу с англо-французской коалицией, как это предлагал СССР на летних переговорах 1939 г. и как это было реализовано лишь с началом Великой Отечественной войны, а к преждевременной конфронтации с Германией, оставаясь при этом в стороне.

США также искали различные предлоги для нагнетания напряженности в советско-американских отношениях. Как признает в своих мемуарах К. Хэлл, существо «русской» политики Соединенных Штатов перед нападением Германии на СССР заключалось в том, чтобы «не предпринимать никаких шагов для сближения с Россией, сдержанно относиться к каким-либо попыткам сближения с нами (т. е. США.— П. С.) до тех пор, пока не будет доказано, что со стороны русских это не является лишь маневром с целью добиться односторонних уступок в свою пользу» (The Memoirs of Cordel Hull. New York, 1948, vol, 2, p. 972—973). Выдвижение американской стороной подобных условий заранее ставило барьеры на пути усилий СССР добиться улучшения отношений с США.

В начальный период второй мировой войны англофранцузская коалиция всерьез ни разу не предложила и не пыталась предлагать Советскому Союзу какую-либо альтернативу фашистской агрессии, которая бы оказалась для СССР более приемлемой с точки зрения обеспечения безопасности, чем политика нейтралитета и неучастия в империалистической войне. Это — неоспоримая историческая реальность. Наоборот, судя по практическим действиям Англии, Франции (до ее разгрома) и США, а не по их безжизненным декларациям, по сравнению с довоенным временем в период «странной войны», а во многом и вплоть до начала Великой Отечественной войны их политика в отношении СССР ужесточилась.

Империалистические противники Германии никоим образом не стремились к серьезному политическому сближению с СССР, ибо им нужен был не нейтральный СССР, а Советский Союз, принявший на себя основную тяжесть войны против Германии, отвлекающий «третий рейх» от войны против Запада. В Лондоне, Париже (до разгрома Франции), Вашингтоне не могли не понимать, что политическое сближение с СССР до начала «крестового похода» Германии на Восток может затормозить реализацию агрессивных планов гитлеровцев, если не сорвать их, и поэтому отказывались от такого сближения с умыслом облегчить Гитлеру решение о нападении на СССР. В широком плане такая стратегическая линия империалистических кругов Запада была весьма созвучна политической концепции Мюнхена.

Павел Петрович Севостьянов
"Перед великим испытанием"
Москва, издательство политической литературы
1981

*