Операция «СИНДИКАТ»

После окончания гражданской войны и военной интервенции империалистические разведки и внутренняя контрреволюция свои основные усилия направили на организацию шпионско-диверсионной и террористической деятельности против Советской республики. В подрывной работе разведки империалистических государств широко использовали белую эмиграцию, насчитывавшую, как писал В. И. Ленин, от 1 1/2 до 2 миллионов человек, имевшую остатки армии, издававшую свыше полусотни газет и поддерживавшую многочисленные связи с международной буржуазией. Из среды эмигрантов империалистические разведки вербовали шпионов, диверсантов и террористов, создавали многочисленные антисоветские организации, через которые продолжали вести подрывную работу против Советской республики с целью восстановления капитализма в России.

На службе английской, французской, польской и других разведок находились лидеры белоэмиграции: великий князь Николай Николаевич, генералы Кутепов и Врангель, контрреволюционер Савинков и другие заклятые враги Советского государства.

Органам ВЧК — ОГПУ пришлось вести активную борьбу с зарубежными белоэмигрантскими центрами и в первую очередь с «Высшим монархическим советом» и «Народным союзом защиты родины и свободы», во главе которого стоял Борис Савинков.

Лютый враг Советской власти, организатор ряда антисоветских мятежей в 1918 году, опытный конспиратор, Савинков, бежав за границу, продолжал свою подрывную работу против Советской власти. В Париже он установил связь с представителями французского и английского правительств, вел с ними неоднократные переговоры о материальной и финансовой помощи белогвардейским генералам Колчаку и Деникину.

«Для армий Колчака и Деникина, — говорил Савинков на следствии в августе 1924 года,— удалось реально получить чрезвычайно много, но не в Париже, а в Лондоне. Вы знаете, как у Деникина это снаряжение было использовано. Но, я думаю, добрая половина того, что он получил, была получена благодаря тому, что мы, в частности и я, околачивали пороги Англии. Когда я беседовал с Черчиллем, тогда военным министром Великобритании, у меня создалось впечатление, что это все уже было оговорено и договорено с деникинским правительством. Я разговаривал и с Ллойд Джорджем, Эвенсом и со всеми другими. Я был в таком положении, что знал всех английских, французских, итальянских, японских и других министров, всех тех, кто управлял в то время европейскими делами».

После разгрома Колчака, Юденича и Деникина, ликвидации многочисленных контрреволюционных организаций и заговоров на территории Советской республики Савинков понял, что силами внутренней контрреволюции Советскую власть не свергнуть. Поэтому он начал пропагандировать в белогвардейской печати необходимость новой вооруженной интервенции. Он добивается свиданий с Черчиллем, Муссолини, Пилсудским, которым упорно и настойчиво доказывает необходимость нового вооруженного похода против Советской России.

Глава Польского государства Пилсудский в январе 1920 года пригласил Савинкова в Варшаву. Прибыв в Польшу, Савинков при активной помощи польских властей и польского генерального штаба развернул лихорадочную деятельность по созданию новой контрреволюционной организации под названием «Народный союз защиты родины и свободы». Организационное оформление «Союза» состоялось на съезде, который проходил 13—16 июня 1921 года в Варшаве, в доме № 66 по Маршалковской улице. На съезде присутствовало более 30 человек, среди которых были и представители иностранных государств: офицеры английской и американской миссий в Варшаве, офицер службы связи между министерством иностранных дел и военным министерством Польши Сологуб, военный представитель итальянского правительства Стабини, майор французской армии Пакелье.

На съезде детально обсуждались планы борьбы против Советской республики, рассматривались наиболее действенные формы и методы подрывной работы на советской территории. Съезд принял программу «Союза», которая содержала в себе гнусную клевету на Советскую власть и пестрила различного рода фальшивыми фразами о свободе и народовластии в лице «Учредительного собрания», фальшивыми лозунгами «за частную собственность и свободу», «за свободу выборов в Советы» (то есть за Советы без коммунистов) и т. п.

Организационные вопросы, включавшие в себе структуру «Союза», были решены на так называемом «малом совещании». Во главе «Народного союза защиты родины и свободы» («НСЗР и С») стоял «Всероссийский политический комитет», председателем которого был избран Борис Савинков. Членами комитета являлись его брат Виктор Савинков, профессор Философов, литератор Дикгоф-Деренталь, генерал Эльвенгрен, казачий полковник Гнилорыбов и другие. При комитете существовал «революционный штаб», состоявший из оперативного, разведывательного, контрразведывательного, войскового, организационного, пограничного и других отделов, а также информационное бюро, занимавшееся обработкой шпионских сведений о Советской России и изготовлением собственного информационного материала, ложно освещавшего положение в нашей стране, внешнюю и внутреннюю политику Советского правительства. Фабрикацией дезинформационных сведений о якобы проводимой подготовке Красной Армии к наступлению на Запад Савинков преследовал цель добиться новой империалистической интервенции.

После съезда Савинков развернул лихорадочную деятельность по вовлечению в свои организации новых членов, сколачиванию бандитских формирований для вооруженных налетов на советскую территорию. В Париже Савинков установил связь с рядом крупных русских капиталистов, которые финансировали его бандитские отряды.

Наиболее тесную связь «Союз» имел с польской, французской и английской разведками. От польского генерального штаба он находился в полной зависимости. Так, арестованный органами ГПУ в июне 1923 года член «Народного союза защиты родины и свободы» бывший капитан царской армии Росселевич на следствии заявил, что Савинков имел непосредственный доступ к Пилсудскому, руководитель Варшавского областного комитета «НСЗР и С» Философов поддерживал сношения с министром внутренних дел Польши, а руководитель контрразведывательного отдела Шевченко — с начальником сыскной полиции в Варшаве.

О связи Бориса Савинкова с польским генеральным штабом свидетельствует и письмо, направленное им начальнику генштаба генералу Сикорскому 25 мая 1921 года. В письме говорилось: «Уважаемый господин генерал!.. Разрешаю себе просить Вас не отказать в любезном сообщении, не встречается ли с Вашей стороны препятствий к дальнейшему сотрудничеству информационного бюро (имеется в виду информационное бюро «Союза») с бюро при французской миссии и не найдете ли возможным, господин генерал, отпустить некоторую сумму в распоряжение начальника указанного бюро, моего брата есаула Савинкова, для поддержания организаций в Совдепии, доставляющих сведения военно-разведывательного характера...»

Вся деятельность савинковской организации направлялась и финансировалась империалистическими правительствами и их разведками. От французской миссии в Варшаве за доставку шпионской информации Савинков получал ежемесячно 1,5 миллиона польских марок, от польского генштаба — 500—600 тысяч марок, от министерства иностранных дел Польши — 15 миллионов марок. Шли поступления и из других источников, в том числе от бывшего русского нефтепромышленника-миллионера Нобеля — 15 тысяч франков, бывшего царского посла Гирса — 2 тысячи марок, белоэмигрантов Бахметьева, Маклакова и других.

Широкая финансовая поддержка английской, польской и французской разведок и видных деятелей белой эмиграции позволила Савинкову создать антисоветские ячейки на территории Белоруссии и западных губерний Украины, вовлечь в них кулаков, бывших белогвардейцев, буржуазных националистов и прочих врагов Советской власти.

«Народный союз защиты родины и свободы» являлся, по существу, политическим центром многих контрреволюционных групп и организаций на советской территории. Своей основной задачей он ставил подготовку вооруженного восстания с целью свержения Советской власти, а его тактика сводилась к широкому применению шпионажа, диверсий и террора. Путем террора и диверсий Савинков рассчитывал дезорганизовать Красную Армию. Для этого всем контрреволюционным ячейкам предлагалось организовывать налеты на штабы частей РККА, убивать командиров и комиссаров, взрывать казармы.

После подавления кронштадтского мятежа в марте 1921 года Савинков дал указание своим организациям проводить активную подрывную работу на железнодорожном транспорте, в различных отраслях народного хозяйства, с тем чтобы усилить продовольственный и топливный кризис в стране и на этой основе вызвать недовольство народных масс политикой Коммунистической партии и Советского правительства. Для достижения этой цели центр савинковской организации предлагал выводить из строя пути сообщения, машины, уничтожать топливные склады, организовывать забастовки и расхищать продовольствие, терроризировать продработников, вести контрреволюционную агитацию среди крестьян и т. д.

Кроме подпольных организаций, готовившихся к открытому вооруженному выступлению, в Польше формировались вооруженные банды, засылаемые на советскую территорию с целью совершения диверсионных актов на железнодорожном транспорте, нарушения связи, террора против ответственных партийных, советских работников и командиров Красной Армии.

Намечалось и время вооруженного выступления — август 1921 года. Савинков рассчитывал, что успеху восстания будут сопутствовать трудности, связанные с хозяйственной разрухой и голодом в ряде губерний.

По плану «НСЗР и С», его организации должны были развернуть свои действия от Петрограда до Одессы по линиям западных железных дорог. Для этого вся территория Советской республики делилась на три полосы в направлении с запада на восток. Северная полоса охватывала северные губернии, включая Петроград, средняя — Полоцк, Смоленск и Москву, южная — Минск, Гомель и Орел.

Планом восстания предусматривался захват московской организацией «Союза» Москвы, свержение Советского правительства и установление своей власти. Савинковские организации в Пскове должны были вести наступление на Петроград.

В целях подготовки вооруженного восстания «Союз» направил своим организациям специальные инструкции, в которых излагались их обязанности и конкретные методы подрывной работы. В одной из инструкций, перехваченной органами ВЧК, предлагалось:

1. Сплачивать и организовывать под знаком «Союза» все антисоветские элементы.

2. Руководить беспартийными массами при выборах в Советы и на съезды.

3. Вести антисоветскую агитацию, размножать прокламации, воззвания и антисоветскую литературу.

4. Подрывать авторитет Советского правительства и оказывать содействие всем лицам и организациям, действующим во вред Советской власти.

5. Информировать уездные комитеты «Союза» о мероприятиях Советской власти, направленных к ее укреплению, проводимых и предполагаемых перебросках частей и штабов Красной Армии, её численном составе и вооружении.

В апреле — июне 1921 года Савинков для осуществления совместных действий в подготавливаемом им вооруженном выступлении заключил договоры с организацией украинских буржуазных националистов, именовавшей себя «правительством Петлюры», с «Кубанской радой», «Донским казачьим кругом» и «Белорусским эмиграционным комитетом». Однако намеченный Савинковым план вооруженного восстания потерпел крах, так как не получил никакой поддержки со стороны народных масс, в том числе крестьянства, на которое особенно рассчитывали лидеры белоэмиграции.

Приняв в 1921 году новую экономическую политику и заменив продразверстку продналогом. Советское государство укрепило союз рабочих и крестьян, упрочило диктатуру пролетариата. Лозунги контрреволюционеров, в том числе и обещание «свобод», не могли обмануть трудящихся, которые верили рабоче-крестьянской власти. «Народный союз защиты родины и свободы» не имел социальной базы в Советской России, на которую бы мог опереться в преступных планах свержения Советской власти. Посылаемые им из-за кордона на советскую территорию вооруженные банды уничтожались подразделениями Красной Армии, органами и войсками госбезопасности.

Руководители полос видные члены «Союза» Данилов, Эрдман, Матвеев потеряли опору в своих организациях и вынуждены были отойти от активной антисоветской деятельности. Так, руководитель северной полосы полковник Данилов, растеряв связи с организованными им группами, отошел от «Союза», перешел на службу к буржуазному латвийскому правительству и «Высшему монархическому совету» в Берлине. После разгрома в сентябре 1921 года банд, действовавших в средней полосе под руководством полковника Эрдмана, последний также отошел от «Союза» и занялся спекуляцией. Возглавлявший южную полосу генерал Матвеев, не выполнив заданий польского генерального штаба по сбору шпионских сведений о частях Красной Армии, был удален из «Союза», обосновался в лагере интернированных русских войск в Польше, где занялся вербовкой добровольцев для белоэмигрантских монархических организаций.

Таким образом, все практические действия «Союза» Савинкова, направленные на организацию вооруженного выступления с целью свержения Советской власти, потерпели провал.

В результате ликвидации многих диверсионных и террористических групп Савинкова на нашей территории Советское правительство располагало документальными материалами об антисоветской деятельности «Союза», существовании руководящего центра в Варшаве, его тесной связи с польским генеральным штабом, французской и английской разведками.

4 июня 1921 года Совет Народных Комиссаров РСФСР на основании статьи 5 Рижского договора, запрещавшего пребывание на территории Польши организаций, которые занимаются подрывной работой против Советской России, потребовал от польского правительства ликвидации савинковской организации и удаления Савинкова и его единомышленников с территории Польши. В ноте Народного комиссариата иностранных дел РСФСР приводились неопровержимые доказательства антисоветской деятельности Савинкова и возглавляемой им организации. Польское правительство вынуждено было в ноябре 1921 года выслать Савинкова и его ближайших сообщников. После этого штаб Савинкова обосновался в Париже.

Однако, несмотря на принятые со стороны Советского правительства меры, польский генеральный штаб продолжал поддерживать Савинкова и субсидировать его ячейки, оставшиеся в Варшаве.

Весной 1922 года Савинков с согласия польской разведки произвел реорганизацию «Союза». Он упразднил так называемый «революционный штаб», а на его основе создал в Варшаве областной комитет под председательством бывшего члена одесского окружного суда эмигранта Шевченко. В комитет вошли члены «НСЗР и С» Брандт, Долинский, Клементьев, Росселевич и другие руководящие деятели «Союза». Представителем от всероссийского комитета был член ЦК «НСЗР и С» Философов, поддерживавший с Савинковым личную связь. В Вильно было образовано отделение «Союза» во главе с эсером Фомичевым. При активной помощи империалистических разведок организации Савинкова продолжали вести подрывную работу против Советского государства.

К 1923 году органы ГПУ в результате проведения ряда оперативных мероприятий нанесли мощный удар по организациям «Народного союза защиты родины и свободы» на советской территории и за границей. На протяжении 1921 — 1922 годов чекисты ликвидировали западный областной комитет «НСЗР и С» со всеми его периферийными организациями, юго-восточный областной комитет, отдельные организации в Самаре, Саратове, Харькове, Туле, Киеве и Одессе. В Москве чекисты вскрыли и обезвредили 23 савинковские резидентуры, на территории Петроградского военного округа — несколько ячеек, в состав которых входило свыше 200 членов.

Видя многочисленные провалы савинковских организаций и бесперспективность их планов, империалистические правительства и разведслужбы Англии, Франции и Польши несколько сократили финансирование Савинкова. Но «Союз» продолжал существовать, а сам Борис Савинков еще довольно высоко котировался в зарубежных антисоветских кругах. Поэтому нужно было обезвредить Савинкова, не допустить создания им новых опорных пунктов для проведения шпионско-диверсионной и террористической деятельности, нанести окончательный удар по «Народному союзу защиты родины и свободы».

Под руководством Ф. Э. Дзержинского органы ГПУ наметили провести операцию под условным наименованием «Синдикат» для установления связи с савинковскими центрами в Париже, Варшаве и Вильно через якобы существующую антисоветскую организацию и вывода Савинкова на советскую территорию. Осуществлению этой операции способствовала сложившаяся к 1922 году обстановка. После разгрома ряда организаций «Союза» Савинков предпринял активные попытки наладить связь со своими уцелевшими ячейками и активизировать их деятельность.

Летом 1922 года при нелегальном переходе советско-польской границы был задержан один из видных деятелей «Народного союза защиты родины и свободы» сотник Шешеня, направлявшийся на нашу территорию в качестве эмиссара Савинкова для установления связи с ранее заброшенными в Москву и Смоленск агентами Зекуновым и Герасимовым. Шешеня дал подробнейшие показания о «Союзе», выдал известные ему явки, сообщил, что был личным адъютантом Савинкова. На основании показаний Шешени были опознаны и задержаны Зекунов и Герасимов. После проведенного следствия Герасимов был осужден, а Зекунов просил органы ГПУ дать ему возможность искупить вину перед Родиной. С такой же просьбой обратился к советским властям и Шешеня.

Чекисты решили использовать их для проникновения в зарубежные савинковские центры, чтобы выяснить их замыслы и узнать планы. Учитывая, что Шешеня являлся близким родственником видного деятеля «Союза» Фомичева, чекисты направили к последнему Зекунова с рекомендательным письмом Шешени. В письме говорилось, что Зекунов — надежный человек, на которого можно во всем положиться, и что в Москве Шешене удалось познакомиться с лицами, якобы состоящими в одной «эсеровской организации», членом которой являлся и Зекунов. Органы госбезопасности были уверены, что об этой организации Фомичев немедленно сообщит своему шефу — Савинкову.

Следует иметь в виду, что в это время в нашей стране активизировали свою деятельность враги Советского государства. XII Всероссийская партийная конференция (август 1922 года) прямо указывала, что «первый год новой экономической политики, совпавшей с голодом и нажимом международной реакции, вызвал усиление антисоветской деятельности остатков разгромленных контрреволюционных партий кадетов, меньшевиков и эсеров». Учитывая это обстоятельство, чекисты и рассчитывали, что у Савинкова не возникнет серьезных оснований не верить в существование антисоветской организации.

Поездка Зекунова в Вильно к Фомичеву прошла успешно. Фомичев с доверием принял его и просил добыть документы, с которыми можно бы приехать в Москву. Из Вильно они направились в Варшаву, где Зекунов встретился с руководителями областного комитета «НСЗР и С».

Здесь Зекунову удалось установить фамилии нескольких членов «Союза», заброшенных на советскую территорию для проведения шпионско-диверсионной работы, о чем он и сообщил органам ГПУ по возвращении в Москву.

Учитывая благоприятные условия, сложившиеся для проникновения в зарубежные савинковские организации, Ф. Э. Дзержинский и В. Р. Менжинский решили направить в Варшаву вместе с Зекуновым чекиста А. П. Федорова под видом одного из активных деятелей антисоветской организации. В Варшаве Федоров передал руководителям областного комитета «Союза» «доклад» Шешени «о проделанной работе». О прибытии Федорова стало известно польской разведке, сотрудники которой не преминули воспользоваться представившейся возможностью иметь «своего человека» в Москве и установили с ним связь. В дальнейшем в знак благодарности за доставку «ценных шпионских материалов» они снабжали Федорова соответствующими документами для неоднократных поездок к Савинкову в Париж. Варшавский областной комитет «Народного союза защиты родины и свободы» решил вступить в переговоры с «московской организацией» и послал в Москву с Федоровым и Зекуновым своего представителя Фомичева.

Вячеслав Рудольфович Менжинский - заместитель Председателя ВЧК. Председатель ОГПУ после смерти Ф.Э. Дзержинского (слева)

Андрей Павлович Федоров - активный участник операции "Синдикат" (справа)

В Москве Фомичеву представили руководителей «организации» (в их роли выступали сотрудники ГПУ); причем при этом создавалась видимость, что на сближение с «НСЗР и С» «организация» идет лишь в силу общепризнанного авторитета Савинкова. Один из присутствовавших на совещании оперативных работников ГПУ писал: «Встреча несколько охладила оптимистические настроения Фомичева. Он увидел, что «организация» идет на контакт неохотно. Представитель «организации» откровенно заявил Фомичеву, что он не видит в савинковской организации реальной силы, а слияние двух неравных сил едва ли целесообразно. Тогда Фомичев логическим ходом событий принужден был заявить: «Давайте встретимся с Борисом Викторовичем Савинковым, а там видно будет». Эта установка создала для нас чрезвычайно выгодное положение, ибо приглашение о поездке в Париж выдвигали не мы, а противная сторона».

Прибыв в мае 1923 года в Варшаву с Зекуновым, Фомичев обстоятельно информировал члена ЦК «НСЗР и С» Философова о планах «московской организации». В докладе о результатах этой поездки Зекунов сообщал: «Философовым получено от Бориса Савинкова письмо, в котором тот писал, что в ближайшее время, в связи с обострением международного положения, можно надеяться на улучшение материального и финансового положения савинковской группы. На заседании областного комитета в Варшаве было признано необходимым командировать Фомичева и представителя московской организации в Париж для доклада и дальнейших переговоров с самим Савинковым о продолжении работы, для чего представитель организации ожидается в Вильно 3—5 июня 1923 года. С технической стороны поездка в Париж препятствий не встретит, так как шеф обещал устроить заграничные паспорта, а Философов немедленно получит визы, так что свидание с Савинковым может состояться числа 12 июня, о чем он будет предупрежден Философовым заранее».

В связи с тем, что варшавский комитет «НСЗР и С» сам предлагал послать кого-либо из представителей «московской организации» в Париж к Савинкову, органы ГПУ решили направить за границу Федорова. В июне 1923 года он направился в Вильно к Фомичеву, откуда вместе с ним прибыл в Варшаву к Философову.

Заручившись письмом Философова к Савинкову, 11 июля 1923 года Федоров в сопровождении Фомичева выехал в Париж. Здесь чекисту Федорову предстояла встреча с лидером «Народного союза защиты родины и свободы», опытным конспиратором Борисом Савинковым.

После прибытия в Париж 14 июля 1923 года состоялась первая встреча Федорова и Фомичева с Борисом Савинковым у него на квартире, на улице Де Любек, № 32. Политический авантюрист, матерый шпион, тонкий конспиратор, Борис Савинков тщательно подготовился к встрече. Он очень радушно встретил Федорова, подробно расспрашивал его о положении дела в Советской России. По характеру задаваемых вопросов и реакции на отдельные замечания Федорова было видно, что Савинков проверяет, является ли он тем лицом, за которого себя выдает. В целом встреча прошла для Федорова благополучно.

16 июля в одном из парижских ресторанов произошла очередная встреча Федорова с Савинковым.

После доклада о деятельности «московской организации» Федоров в осторожной форме сделал намек Савинкову, что организация сочла бы за честь, если бы ее возглавили. Однако опытный заговорщик ушел от прямого ответа; чувствовалось, что он еще не уверен в ее существовании и ищет новых доказательств активной деятельности.

Внимательно выслушав Федорова, он хотя и не полностью, но раскрыл свои планы относительно развертывания подрывной работы в Советской России, подробно остановился на положении дел в зарубежных белоэмигрантских кругах; при этом довольно нелестно отзывался о своих главных соперниках — русских монархистах — и преувеличивал свои заслуги. Он заявил Федорову, что монархисты подняли в прессе шумиху о своих силах, опоре на русское крестьянство в борьбе с Советской властью. Савинков сказал, что монархисты получают финансовую поддержку от американских капиталистов, однако получаемые доллары используют в своих корыстных целях, тратят их на организацию различного рода вечеров и т. п. В феврале 1923 года одному из видных монархистов удалось получить от Форда 50 тысяч долларов, на которые монархисты устроили съезд в первоклассном отеле Парижа, быстро прокутили полученные доллары и снова остались без денег. Аналогичную картину Савинков нарисовал и в отношении других антисоветских кругов за границей, в том числе эсеровской группы Чайковского и лиц, близко стоящих к Керенскому.

Савинков назвал Федорову источники финансирования его организаций, к числу которых он в первую очередь причислил английскую, французскую и польскую разведки, а также Форда, Муссолини и бельгийских капиталистов, заинтересованных в получении будущих концессий в России. Он поделился с Федоровым планами созыва в Париже конференции видных савинковцев.

На одной из последующих встреч Савинков представил Федорову своих ближайших помощников: полковника Павловского, супругов Деренталь и известного английского разведчика Сиднея Рейли (участника заговора Локкарта, ликвидированного ВЧК в 1918 году), который особенно интересовался экономическим положением Советской республики. Павловского в органах ГПУ знали как главаря банд, терроризировавших мирных жителей в Западном крае, зверски расправлявшихся с партийными и советскими работниками. Учитывая, что Савинков намеревался направить Павловского с бандой на советскую территорию для ограбления банков, Федоров предложил Савинкову, чтобы он, посылая Павловского в Россию, связал его с организацией, для чего оставил ему московский адрес Шешени.

По окончании всех переговоров Федоров выехал из Парижа в Варшаву, а оттуда прибыл в Москву.

В результате поездки Федорова за границу и встречи с Борисом Савинковым органам ГПУ удалось подробно выяснить положение дел в савинковской организации, ее связь с империалистическими кругами, вынашивавшими захватнические планы по отношению к Советской республике.

Савинков после ряда крупных провалов его организаций в Советской России проявлял исключительную осторожность. Несмотря на доклад Фомичева и встречу с Федоровым, он, видимо, решил еще раз убедиться в реальности существования в Москве антисоветской организации и с этой целью вскоре после отъезда Федорова направил в Москву своего ближайшего сподручного Павловского.

В августе 1923 года Павловский прибыл из Парижа в Польшу. Захватив с собой своих бывших помощников по бандитским налетам белых офицеров Иванова и Яковлевича, он 17 августа перешел советско-польскую границу и установил связь с действовавшей в районе Орши бандой. Совершив в составе этой банды ряд стремительных нападений на партийных и советских работников, Павловский 16 сентября 1923 года ночью неожиданно явился на квартиру к Шешене. Он вел себя крайне настороженно, в разговоре пытался выяснить, не являются ли сообщения о «московской организации» уловкой органов ГПУ.

Павловский представлял серьезную опасность. О прибытии эмиссара Савинкова начальник контрразведывательного отдела ГПУ И. X. Артузов немедленно поставил в известность Ф. Э. Дзержинского. Было принято решение арестовать Павловского. На следующий день его пригласили через Шешеню на квартиру одного из сотрудников ГПУ, выступавшего в роли члена «московской организации», где и арестовали.

Артур Христианович Артузов - начальник контрразведывательного отдела ВЧК-ГПУ

Первоначально Павловский отказывался давать показания, однако под давлением неопровержимых доказательств его преступной деятельности и убедившись, что органы ГПУ знают о нем все, вынужден был рассказать о цели своего прибытия в Москву и планах Савинкова. Спасая свою шкуру, боясь ответственности за совершенные им преступления, Павловский изъявил согласие оказывать помощь органам ГПУ.

В письмах на имя Савинкова и других видных деятелей «Народного союза защиты родины и свободы» Павловский писал о своей успешной работе в Москве, отрицательно отзывался о зарубежных работниках «Союза», считая их деятельность бесперспективной. В одном из писем Философову Павловский писал:

«Дорогой дедушка! Вы, должно быть, удивляетесь, что от меня столько времени нет писем, но сами знаете, что приходится ждать оказии, с которой можно прислать.

Я устроился пока здесь, но думаю в скором времени съездить на юг, где я нашел своих родственников, где можно погостить и кое-что подработать.

Как поживают наши друзья? Хочется скорее увидеться со всеми вами, но, к сожалению, здесь столько работы и столько возможностей, что мне никак не выбраться сейчас.

Я думаю, что у вас там совсем пропала вера во все, сужу это по себе, когда я обретался в ваших непролазных болотах. Здесь же я чувствую себя совершенно иначе. Жизнь здесь бьет полным ключом. Работы непочатый край».

Письма Павловского сыграли огромную роль в плане создания перед Савинковым видимости жизненности «московской организации» и ее активной «антисоветской» деятельности. Чтобы окончательно убедить Савинкова в необходимости приезда в Москву и возглавить «контрреволюционную работу», в апреле 1924 года за границу был вновь командирован Федоров. Он должен был сообщить лидеру «НСЗР и С», что в «организации» якобы выявились два диаметрально противоположных течения — так называемые «активисты», выступавшие за организацию террористических актов, бандитизм, мятежей, и «накописты» — сторонники медленного накопления сил, тщательного изучения противника.

16 апреля 1924 года Федоров прибыл в Варшаву, где доложил руководителям варшавского областного комитета «НСЗР и С» Философову, Шевченко и Арцыбашеву о возникших разногласиях в организации, объяснил причину задержки Павловского. Затем Федоров уехал в Париж для встречи с Савинковым.

В это время Савинков находился в Лондоне, где вел переговоры с представителями английской разведки о финансировании его организации. В ожидании его возвращения Федоров встретился в Париже с Сиднеем Рейли, проявлявшим усиленный интерес к положению в Советской России. Позднее Федоров рассказывал, что английский разведчик явно стремился как можно больше узнать о «московской организации» «НСЗР и С» и в осторожной форме давал понять, что он не прочь приехать в подходящий момент в Москву.

28 апреля состоялась встреча Федорова с прибывшим из Лондона Борисом Савинковым. Федоров подробно рассказал ему о разногласиях между «накопистами» и «активистами», которые якобы принимают угрожающие размеры и могут привести к расколу всей организации.

29 и 30 апреля состоялись очередные встречи, на которых Савинков проявил озабоченность создавшейся ситуацией и выдвинул предложение о посылке в Москву кого-либо из видных заграничных членов ЦК «Союза». Однако, перебирая всех своих приближенных, он не мог остановить свой выбор на ком-либо из них и заявил, что для руководства организацией в России необходим приезд его самого. При этом Савинков заметил, что, перед тем как выехать, он должен прежде всего иметь на это согласие московских руководителей «НСЗР и С» и что за ним должен приехать Павловский. Чувствовалось, что он сильно обеспокоен длительным отсутствием своего лучшего помощника.

После успешно проведенных переговоров с Савинковым Федоров 18 мая возвратился в Москву и доложил о результатах поездки Артузову.

Руководство контрразведывательного отдела ОГПУ совместно с принимавшими участие в операции чекистами Федоровым, Сыроежкиным и другими составило план дальнейших мероприятий по выводу Савинкова на советскую территорию.

Чтобы рассеять всякие подозрения у Савинкова и показать, что Павловский не арестован, а находится на свободе и действует в составе «московской организации», было принято решение показать его прибывшему из Варшавы Фомичеву. Принимая это решение, чекисты шли на большой риск, так как окончательно еще не были уверены в Павловском. Но иного выхода не было. Нужно было перехитрить Савинкова. После соответствующей подготовки Павловский встретился с Фомичевым на инсценированном заседании организации 21 мая 1924 года. Помещение, где проходило заседание, тщательно охранялось. Павловский убедился, что малейший неосторожный шаг с его стороны, настораживающий Фомичева, может привести впоследствии к его гибели. Поэтому, спасая свою шкуру, матерый бандит хорошо сыграл свою роль.

В начале заседания Федоров огласил декларацию Бориса Савинкова членам ЦК «НСЗР и С» и сделал отчет о своей поездке. Выступавший на заседании Павловский согласно данному ему заданию высказал «свою просьбу», чтобы его оставили для работы в России. После обсуждения Фомичев согласился с доводами Павловского.

31 мая на «квартире Павловского» состоялась новая встреча с Фомичевым, на которой присутствовал и Федоров. Как и на первой встрече, Павловский вел себя непринужденно, шутил, острил по поводу боязни отдельных членов «Народного союза защиты родины и свободы» ехать для работы в Советскую Россию, высоко отзывался о работе «московской организации». Перед самым уходом Фомичев отозвал Павловского в сторону и что-то шептал ему на ухо. Павловский отвечал: «Хорошо», «Хорошо», «Все сделаем».

Однако проведенные чекистами мероприятия только на некоторое время оттягивали выезд Павловского за границу. Необходимо было найти такую причину, которая давала бы возможность отложить выезд Павловского на более продолжительный срок. После обсуждения этого вопроса было принято решение инсценировать ранение Павловского на юге России во время «нападения его банды» на поезд с целью ограбления.

10 июня 1924 года Фомичеву показали полученную из Ростова телеграмму о «ранении Павловского». На следующий день в сопровождении сотрудника контрразведывательного отдела ОГПУ Фомичев выехал в Ростов. Здесь они не застали «раненого Павловского». Им сообщили, что его направили в Москву. Во время этой поездки Фомичеву в Минеральных Водах организовали встречу с начальником «партизанских» отрядов «Султан-Гиреем», в роли которого выступал сотрудник ОГПУ. Султан-Гирей действительно существовал, и его банды действовали в горах Карачая, совершали нападения на исполкомы местных Советов, вступали в вооруженные столкновения с отрядами ОГПУ.

По возвращении Фомичева в Москву ему организовали свидание с «раненым» Павловским. Убедившись в невозможности выезда Павловского за границу, Фомичев через Варшаву возвратился в Париж. Вместе с ним поехал Федоров.

Это была последняя командировка за границу, организованная органами ОГПУ. Все необходимые меры по обеспечению приезда Савинкова в Советский Союз были предприняты. Теперь все зависело от того, как Савинков воспримет длительную задержку Павловского в Москве, не вызовет ли это у него подозрений, насколько убедительными окажутся доводы о необходимости его приезда в СССР. Для большей убедительности Федорову вручили письмо Павловского, в котором тот писал Савинкову, что не может приехать из-за ранения, и настоятельно предлагал ему выехать в Москву для руководства организацией.

Прибыв в Париж, Федоров имел с Савинковым несколько встреч, в ходе которых в самых ярких красках обрисовал обстановку в Москве и работу «московской организации». Рассказы Фомичева и Федорова о ранении Павловского, как причине его задержки, видимо, успокоили Савинкова, и он решил ехать в Москву.

12 августа 1924 года по прибытии из Парижа в Варшаву Савинков поставил в известность о своем решении Философова, Арцыбашева и Шевченко.

В Варшаве остановились в малозаметной гостинице, где Савинков с помощью грима несколько изменил свою внешность. 15 августа вместе с четой Деренталь и Фомичевым с фальшивыми паспортами на имя В. И. Степанова он перешел польско-советскую границу.

На границе их встретили Федоров, выехавший из Варшавы на день раньше, и ответственные сотрудники ОГПУ Пиляр, Пузицкий и Крикман. Пиляр выступал в роли командира пограничной заставы, «сочувствовавшего» «организации», а Пузицкий и Крикман как члены «московской организации».

За несколько километров до Минска все переоделись в заранее приготовленные новые костюмы. В целях конспирации вся группа разделилась на три подгруппы. Савинкова и Любовь Деренталь сопровождал Пузицкий, А. Деренталь — Федоров, а Фомичева — Крикман.

Сергей Васильевич Пузицкий

Первые две группы должны были независимо друг от друга двигаться в Минск и встретиться на Захарьевской улице в доме № 33 в заранее подготовленной квартире.

Третья группа должна была остановиться в одной из гостиниц Минска, где их ожидал прибывший туда Шешеня.

При входе в предместье города между 6 и 7 часами утра 16 августа 1924 года Борис Савинков резко изменился по сравнению с тем, каким он был в пути на тачанке среди тихих трактов. Он сделался замкнутым, более официальным и настороженным.

Нанятый на одной из площадей Минска экипаж быстро покатил по главной улице мимо зданий ЦК Компартии Белоруссии и полномочного представительства ОГПУ. Не доезжая двух домов до квартиры, экипаж остановился. Когда Пузицкий расплачивался с извозчиком, мимо проехал в пролетке пограничник и почему-то внимательно посмотрел в сторону группы.

Заметил ли это Савинков или нет, а может быть, в нем вспыхнул инстинкт старого конспиратора и подпольщика, но он выпрямился, приподнял голову, приоткрыл рот и, пронзительно взглянув на своего проводника, протяжно, отчеканивая каждое слово, спросил: «А куда мы едем?» Пузицкий ответил: «В одну квартиру». Он приподнял с тротуара чемоданчик, повернулся и направился в парадное дома № 33.

Поднимаясь по лестнице, Савинков опять спросил: «А кто живет в этой квартире? Свои?» — «Конечно, свои», — последовал ответ.

Как только Савинков и супруга Дикгофа-Деренталя вошли в квартиру, они сразу же были арестованы.

Так была закончена тщательно разработанная и умело проведенная чекистами операция «Синдикат».

Умелыми действиями органы ОГПУ нанесли сокрушительный удар по всей белой эмиграции, которая считала Савинкова своим идейным вождем. Большое замешательство в рядах эмиграции вызвали показания Савинкова на открытом судебном процессе, состоявшемся в Москве 25—29 августа 1924 года. В своих показаниях и последнем слове всю свою многолетнюю деятельность, направленную против Советской власти, Савинков квалифицировал как ошибку и заблуждение. Он разоблачил тайную подрывную деятельность иностранных империалистов против Советского государства и признал, что «во всех тех пунктах, которые заставили его поднять борьбу против Советской власти, Октябрьская революция оказалась целиком и безоговорочно права». Последнее слово на суде он закончил призывом «ко всем любящим свой народ безоговорочно признать Советскую власть и подчиниться ей».

Признания Савинкова произвели среди империалистических кругов и белой эмиграции впечатление разорвавшейся бомбы. Злейший враг Великой Октябрьской социалистической революции, организатор и вдохновитель многочисленных заговоров против Советской республики, один из виднейших лидеров русской контрреволюции, которого иностранные империалисты считали наиболее вероятным кандидатом на пост диктатора России, откровенно осудил всю свою прошлую деятельность и решительно отказался от дальнейшей борьбы с Советской властью.

Судебный процесс над Савинковым сыграл большую роль в разложении белой эмиграции, внес замешательство в ее ряды. Известная часть эмигрантов отказалась от активной антисоветской борьбы.

Суд над Борисом Савинковым

После опубликования в печати правительственного сообщения об аресте Савинкова и предании его суду за рубежом в среде белоэмиграции возникли различные толки по поводу ареста. Факт обнаружения Савинкова на территории Советского Союза явился полной неожиданностью для всей эмиграции, так как о его нелегальной поездке в СССР знало лишь ограниченное число лиц.

После судебного процесса над Савинковым иностранная реакционная печать и прежде всего английские, французские и польские буржуазные издания стали публиковать различные статьи с целью обмануть общественное мнение и принизить значение этого процесса. В статьях делались жалкие попытки опровергнуть приводившиеся на суде факты, указывавшие на неприглядную роль руководителей эмиграции, ставших платными агентами империалистических государств и их разведок. Особенно в этом усердствовали издававшаяся во Франции под редакцией кадета Милюкова газета «Последние новости», английская «Морнинг пост» и польская «Курьер Поранны».

Савинкову была предоставлена возможность самому выступить с письменными заявлениями и обращениями к своим прошлым соучастникам по антисоветской работе. В сентябре 1924 года он направил в адрес Философова письмо, в котором писал:

«...Скажите мне, дорогой друг, верите ли Вы еще в Учредительное собрание? Конечно, нет! Думаете ли Вы еще, что можно было в 1918 году продолжать войну и что не надо было заключать мира? Конечно, нет! Считаете ли Вы еще, что большевики расчищают дорогу для реставрации? Конечно, нет! Полагаете ли Вы еще, что большевики «захватчики власти» и что русский народ, то есть прежде всего русский крестьянин и рабочий, не с ними? Конечно, нет!.. Зачем же тогда бороться? Затем, чтобы быть в тисках у иностранцев, которые, в сущности, не понимают нас. Затем, чтобы лить воду на мельницу врангелей, которые мечтают о «Боже, царя храни», или тех, которым снится их личная «реставрация». Затем, чтобы плодить полубандитов или полушпионов».

Таким образом, все попытки империалистической прессы бросить тень на Советскую власть, извратить подлинный характер деятельности белой эмиграции за границей потерпели провал. Происки империалистических кругов и их разведок, которые плели и плетут интриги, организуют различного рода антисоветские провокации против нашей Родины, успешно пресекались и пресекаются советскими органами госбезопасности.

50 лет существует первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян — оплот мира и прогресса. На всех исторических этапах его развития империалистические государства и их разведки предпринимали не одну попытку свергнуть Советскую власть, подорвать военно-экономическое и морально-политическое могущество нашей Родины. Но все происки внешних и внутренних врагов р