Прожив всю свою жизнь неудачно, как он думал сам, Али Алмас Барса-кельмес на старости лет прославился как поэт. Он слагал торжественные касыды, глубокомысленные рубаи, изящные газели, сложнейшие мухаммасы, мусаббы и так далее. По всему Востоку прокатилась слава великого поэта, даже дальше. Во всяком случае, в своём квартале наверняка!
О нём пели песни, что ещё на это можно сказать? Слава… Но всякий бездельник, которому самое место в зиндане, пытался обжулить аксакала, или, по крайней мере, примазаться к его славе. Но больше всего Али Алмасу досаждали те бездельники, что задают много вопросов другим, но мало себе. И вопросы у них всё одни и те же: как это ему, аксакалу, удалось стать знаменитым поэтом? Что надо сделать, чтобы достичь подобного? Трудно ли писать? В общем, глупости, а не вопросы! Мало того, всякий хотел быть поэтом и всякий уже мнил себя великим.
Раз пришёл к Али Алмасу падишах и давай задавать эти же вопросы. Али Алмас не знал гневаться ему или смеяться.
- Падишах, чтобы стать великим поэтом, - ответил он – Надо совсем немногое, это легко – надо карандаш и бумагу. И всё.
- Главное в том, - вставил околачивающийся рядом мальчик с узелком в руках – Главное чтобы хоть что-то приходило в голову!
- Не вертись под ногами! – отвешивая подзатыльник, прикрикнул на него падишах – Видишь, тут великие беседуют. Продолжайте уважаемый Али Алмас, так с чего лучше начинать?
- О, для этого надо действительно многое. Для начала надо изучить хотя бы десять языков, освоить десять ремёсел, десять лет путешествовать, десять лет прожить в роскоши, а потом ещё десять нищенствовать, получая подзатыльники. Нужно много страдать, много радоваться, много любить и много ненавидеть. Надо мало есть, но много впитывать. Много ещё другого для начала требуется. А потом, надо постоянно спрашивать себя: «А нужно ли тебе быть поэтом? Ведь поэт – это Чистота, это – тонко чувствующий, оригинально мыслящий, ярко переживающий человек. Можно быть таким и не становясь поэтом. Лучше быть таким, чем называться поэтом».
- А как же слава?
- Кому нужна слава, пускай те идут в факиры, в звездочёты или в уличные актёры…
- Трудное это дело… Какая уж тут бумага и карандаш? И как же вы ещё успеваете писать?
- О, великий падишах, не гневайся, я открою тебе тайну. Я знаю всего один язык – родной, - скромно сознался Али Алмас – Я не знаю ни одного ремесла. Я путешествовал не дальше вон той рощицы на горизонте и всю жизнь я жил не голодно, хоть и не всегда сыто. А спрашивать себя – нужно ли мне быть поэтом, я не спрашиваю. Я уже поэт и когда начинал писать никому не задавал подобных вопросов.
Когда падишах ушёл, Али Алмас подумал: «Даже осёл может задать вопрос…». На это ему ответил мальчик, словно прочитав мысль аксакала:
- Даже осёл достоин ответа.
В другой раз, когда Али Алмас прославился как учёный всех наук, падишах дал ему указание доходчиво изложить на бумаге все мысли. Пообещал большое вознаграждение и персидский ковёр в придачу. Али Алмас засел за работу.
Через год он принёс во дворец падишаха тоненький свиток, где каракулями был начертан алфавит.
- Более доходчиво я не сумел написать, - сказал он, краснея от стыда.
Говорят, что падишах разгневался и велел посадить Али Алмаса в зиндан на хлеб и воду. Падишах велел держать аксакала в темнице до тех пор, пока тот не напишет учебник по всем наукам для младших его сыновей.
Не прошло и года, как располневшего Али Алмаса отпустили на волю – он написал десять толстенных томов.
Так всегда, когда учёного мудреца просят изложить свои собственные взгляды – его ответ укладывается в две-три фразы простейших утверждений, остальное, мол, думайте сами. Когда же он излагает всем известные прописные истины – его многословью нет границ. Мудрец…
В другой раз принёс один никому не ведомый юноша Али Алмасу свою поэму «Искандер, Мобед и Ризван», на десяти листах и говорит:
- Прошу тебя, прочти сей труд, может есть в нём хоть одна жемчужина?
Через неделю пришёл юноша и, поклонившись аксакалу, спросил весь красный от волнения:
- Что скажешь, мудрый Барса-кельмес? Только, заклинаю, не хвали! Не похвалы я жду, а правды. Скажи мне правду, какой бы она горькой не была.
- Ну что же, юноша, хоть правда и не жемчуг, но сказать её я всегда готов – если б умел!
- О, сладкоголосый, ты терзаешь меня!
- Охладись, сядь, я скажу. По твоей поэме, юноша, я могу сказать, что ты любишь мясо испечённое на углях, и не любишь сушеный виноград. Видно, что ты бывал в Персии, но не был в Багдаде. Что ты много читал Коран, но в глаза не видел книгу Зенд. Что ты Харута от Марута отличить не можешь. Потом, видно, что сердце твоё занято одной противоречивой до сумасшествия красавицей, стройной как алиф, с губами как уинаб, в глазах у которой мерцает хабеш, а у тебя калым платить нечем и ты себя уже видишь мёртвым шахидом… Уж не знаю я откуда ты все эти слова раздобыл! Но всё это видно из твоей поэмы, а правду, которую ты так хочешь знать – правду не так легко разглядеть…
Говорят, что этот юноша очень расстроился и, вздохнув, сказал Али Алмасу: «Эх ты, поэт, увидел нити, а ковра не разглядел! Правда-то в Мысли! А мысль такова: велик Искандер, да страна у него маленькая была…».
Говорят также, что на это находчивый мальчик, который как всегда подвернулся под руку, заметил: «Твои владения ещё меньше, где же твоё величие?».
В полуденный зной сидел как-то Али Алмас на коврике в тени большого карагача у своего дома и дремал. Вдруг его кто-то окликнул. Открыл глаза аксакал и видит, что перед ним всадник.
- Здравствуй, многие годы тебе, аксакал, - обратился незнакомец к Алмасу – Не подскажешь ли мне далеко ли дворец падишаха, долго ли мне до него добираться?
- Езжай. – только и ответил ему аксакал, махнув рукой.
- Конечно, седобородый, я поеду, на то у меня и конь, - пожал плечами незнакомец и, подумав, что старик верно глухой, ещё громче спросил – Далеко ли до дворца?
- Езжай.
- Вот несчастный старик! – воскликнул всадник и пришпорил лошадь.
- Через час будешь, - услышал он в спину.
Вернувшись, незнакомец гневно спросил аксакала:
- Что же ты сразу не сказал? Я гонец, спешу с важным поручением, мне шутить некогда!
- Должен же я посмотреть прыть твоего коня, - был ему ответ.
Мораль: если требуешь точности от других, будь точен сам.
А аксакал давно уж дремал и видел сон, в котором он пил вино, а его сосед мулла грозился страшною карой. Захмелев, Али Алмас ему сказал такие слова… Впрочем, аксакал забыл! Он проснулся и начал припоминать.
Однажды был пьян Али Алмас, да ещё пожевал опиума – упал, уснул и во сне сделал важнейшее открытие. А утром – ну хоть разбей голову о стену – не может вспомнить, что за открытие он сделал! Но недаром Али Алмас слыл мудрым аксакалом, купил он вина целый бурдюк, выпил его и пожевал опиума. Тут же в голове всё прояснилось и он вспомнил! Быстро нацарапал аксакал на песке палочкой суть своего открытия и погрузился в свой нечестивый сон. И снова утром он проснулся – хоть голову на плаху – ничего не помнит! Случайно взглянул вниз, а на песке слова:
«Велик мой разум, а тело ещё больше»!
©Михаил Дмитриенко, 2004, Алма-Ата
PRETICH.ru