Часть 1 - Часть 2
«Губсуд нашел установленным, что обвиняемый Г. дворник в д. № ... по Петровке, имея жену и 1 ребенка 4-х лет, нанял для ребенка няню Н. Федосию 11 лет. 13 августа 1926 г., когда его жена ушла на работу, а няня Н. спала на полу, пришел к последней, раздел и покушался совершить с ней половое сношение, но не совершил полностью; за попытку сношения с малолетней привлечен к ответственности по ст. 14 и 167 УК.
Обвиняемый Г. не признал себя виновным, но не отрицает категорически возможности данного покушения, показав, что был выпивши и не помнит, может быть, что и было, но не допускает возможности. Но прошедшим судебным следствием вполне уличен в предъявленном ему обвинении. Во первых, обстановка совершенно благоприятствовала преступлению, был выпивши, категорически не отрицает возможности, а во вторых — показания потерпевшей, свидетельницы Е. и заключение судебно-медицинского врача при осмотре потерпевшей устанавливают, что хотя девственности Н. не лишена, но на половых органах имеется ряд красноватых пятен, царапин и тому подобное, что указывает на попытку к половому сношению».
Обследованный в тюрьме через полгода после случившегося он производил впечатление глубоко дементного, по-прежнему отрицал свою вину, пожалуй даже более решительно, чем на суде и объяснял все происками своей молодой жены (ей было 30 лет), которой он надоел и которая хотела от него избавиться. В свое оправдание он приводил, что он «и с женой не справлялся, куда ж ему было еще к девочке лезть».
Но именно в самом факте импотенции заключаются механизмы его правонарушения. Потому то он покусился на девочку, что жена была ему недоступна (весьма вероятно и ребенок был не его). Эти механизмы недостаточности мы сможем детальнее проследить на ряде других случаев.
К., Ив. Ант., 45 л., бродячий деревенский сапожник. Обвиняется в изнасиловании 7-летней девочки и заражении ее сифилисом. Осужден на 8 лет строгой изоляции. К. бродяжничает и странствует по деревням с тех пор, как «по ревматизму», лет 6 тому назад лишился по колено левой ноги. С тех пор и «баба» от него ушла, не желая жить с калекой, с тех пор бросил он свой захудалый домишко и пошел бродить по чужим деревням, сапожничать от случая к случаю. Своим сапожным ремеслом он не мог выработать на свое прокормление: «от силы 15 рублей мог заработать, да и то не платили». Приходилось попрошайничеством заниматься. Так и ходил по деревням Скопинского уезда, Рязанской губернии. С тех пор, как в бобыля превратился, стал пить. А так как денег своих-то не было, то «заслуживал» подношения прибаутками, кривлянием и даже шутовством, выполнял роль конферансье на крестьянских пирушках и посиделках. Служил предметом издевательства и насмешки со стороны женской половины деревни и молодежи. За лебезящей шуткой прятал глубоко обиду и свою «охоту до баб». А жажда женского тела была крайне глубока. Жена ушла от К., потому что слишком часто предъявлял ей мужские свои требования, а «чуть до дела, сейчас же слабнуть». Видимо дело идет о преждевременном извержении семени (ejaculatio ргаесох), которое сопровождалось повышением libido. За последнее время иногда мастурбация с представлением об обнаженных толстых ягодицах, завернутого на голову подола платья и т. д. Однако, жена и помирилась бы с его, К. «мужскими немощами» (impotentia coeundi), но К. хозяйственно был не крепок. «Непутевый я мужик» — так он себя характеризует. О деле рассказывает простодушно, правдиво, прерывая рассказ вздохами: «Эх, нелегкая меня возьми». Изнасилование 7-летней девочки произошло в с. Рождественском, Скопинского у., Рязанской губ. В этом селе К. дня 3 болтался, то чиня сапоги, то побирался по избам в чаянии водки и подаяния. Попал во двор к крестьянину М., где шла бурная гулянка. Просил приюта, в чем ему и не было отказано. Больше того, накормили, напоили слегка, да и спать послали в амбар, где в это время спали дети М. — 3 мальчика и девочка. Довольный, ублаготворенный оказанным гостеприимством, К. улегся в амбаре, выбрав местечко поближе к девочке. Ее он заметил, как только пошел спать. Не мог заснуть. Все мучила близость детского тела. Оно казалось ему очень доступным. Пришла мысль в голову, настойчивая и все «ползущая» о том, что «потешить себя надо». Мысли о том, что может вред ребенку принести, и не было в голове. Думал устроить так, что и себе будет хорошо, и «ребенку не обидно». «Как же ребенка-то обидеть, грешно». Постепенно и бесшумно начал придвигаться к девочке. Испытывал настойчивое и неодолимое желание прикоснуться penis’oм к половым органам девочки. Она лежала спиной к нему. Спала крепко. Девочка заворочалась во сне. Он осторожно перевернул ее на спину и на бок, лицом к себе и 3 раза провел penis’oм no genitalia девочки. Испытал чувство удовлетворения и заснул.
Осмотром установлена попытка к дефлорированию, однако не доведенная до конца. Кольцо расширено, имеются следы на больших и малых губах, растяжение девственной плевы.
К. по структуре своей личности представляет собой, конечно, неполноценного субъекта, мало осмышляющего обстановку. Налет дементности, благодушия; Может быть возникшего из долгого алкогольного воздействия на центральную нервную систему, усугубляет эту неполноценность, выявляя наружу влечения, идущие по линии непосредственного их удовлетворения. У него нет твердо установленной границы между хотением и выполнением его. При этом, он отвергаем всеми и вся вокруг. Он бобыль, калека, «никчемный» человек, шутейник, скрывающий свою долгую обиду и на то, что «баба его бросила», и на то, что «бабы нос от него воротят», и на то, что молодежь издевается и потешается над ним. В своей социальной проекции он также окрашен в тона Minderwertigkeit (неполноценность). Обида эта глубоко внутри живет, наружу ее показывать никак нельзя, ибо тогда весь условный моральный базис его существования рушится. Вот отсюда-то, в темноте амбара, где нет взрослых, которых он смертельно боится, от которых всецело зависит, вблизи детского тела, так соблазнительно манящего его, он собирается «потешить себя». Механизм правонарушения аналогичный описанным выше, и без того ясный, становится еще отчетливее при сопоставлении со следующим случаем:
Ив., Андр. И., 27 лет, по профессии слесарь, член союза металлистов, женатый, обвиняется в изнасиловании девочки. Обвинительным актом по делу И. установлено, что 11 марта 1926 года, встретив беспризорную девочку Л., 13 лет, И. повел ее за руку в столярную мастерскую, неподалеку от вокзала Моск.-Киево-Вор. жел. д. Достучавшись к хозяину мастерской, И. ввел девочку, запер мастерскую на замок и в присутствии хозяина мастерской, который также придерживал девочку за руку, сделал попытку изнасилования. Девочка закричала «караул», чем и обратила внимание проходивших мимо мастерской людей.
Осмотром врача установлено, что 13-летняя Л. половой зрелости не достигла, плева у нее разорвана, половая щель зияет, имеются следы крови на наружных и внутренних частях genitalia. Установлено также, что И. половой акт с Л. совершил путем насилия над последней, используя ее беспомощное состояние. Суд, исходя из всех этих данных, приговорил И. на 8 лет со строгой изоляцией. И. происходит из крестьян Рязанской губ. Рос он «подкидышем», находился до 13 лет в воспитательном доме. Учиться не хотел и ленился. С 14 лет ушел в кузницу учиться ремеслу. Владелец кузницы учил больше побоями, нежели работой. 17 лет И. отправляется добровольцем на войну (в 1914 г.). Беспрерывно до 1924 г. в армии. За это время перебывал и в сухопутных войсках и во флоте. В 1923 г. контужен. В госпитале начинаются у него припадки, длительностью в 15 минут. Будучи на Карельском фронте попадает в плен, будто бы, после чего припадки у И. учащаются. Время после демобилизации проводит на работе по специальности. Любит лечиться. Ходит по страхкассам, врачам и т. д. Попадает я санаторий. Половая жизнь начинается у И. с 10 лет. Занимается мастурбацией. С 13 лет — алкоголь; в 16 лет усиленное его потребление, вынослив в отношении его. Сифилис в 1915 г. Женился в 1926 г. Последнее время пьет усиленно. С 1918 г. потребление кокаина. Свое правонарушение объясняет тем, что сильно выпил, получив предварительно заработок. Только потом, как прочухался, узнал, что его обвиняют в краже на вокзале лампочек и изнасиловании девочки, но сам ничего не помнит. Будучи на испытании в Институте Судебно-Психиатрической Экспертизы охотно и демонстративно проявлял свое болезненное состояние. Припадки оказываются истерической природы с целевой на них установкой.
Несомненно здесь в правонарушении мы имеем дело с установкой, в особенности у психопатических личностей, на безнаказанность. В нашем случае развращение и изнасилование совершено в состоянии известного алкогольного опьянения. Степень его нетрезвости не трудно установить, хотя бы по одному тому, что И. предварительно уговаривал девочку, затем повел ее по известному ему адресу, уговорился со своим знакомым и т. д. Словом И. провел ряд целесообразных действий, исключающих возможность затемнения сознания. И. за время пребывания в Институте проявляет свою личность со стороны черт злобности, раздражительности и некоторой необщительности. В прошлом ранний «выход на улицу» — воспитательный дом, конечно, многим мог содействовать нарастанию этих черт в характере И., а одновременно способствовать и раннему сексуальному созреванию. Мастурбация в 10-летнем возрасте, затем уход на фронт империалистической войны, с его разлагающим на уже тронутую психику влиянием — все это не могло не сказаться в смысле создания предрасполагающих обстоятельств для особенной склонности к сексуальной невоздержанности. Последующая его жизнь, с заражением сифилисом и поздней, лишь в 1926 г., женитьбой, также, видно, изобилует abusus in Vonere В силу такого длительного воздействия вредоносных для И. факторов у него могла образоваться стойкая установка на сексуальную распущенность. Психопат из круга возбудимых, И. не может удержаться при виде доступного его вожделению объекта — беспризорной девчонки. Он во власти переживаний исключительного порядка — удовлетворить свою страсть не так, как это он может обычно. Он идет дальше по этому пути, не только уговорами, но и помощью товарища, овладевает детским телом.
Одни и те же механизмы «утехи» у И. и у К. Одни и те же властные желания охватывают обоих. И одна и та же безнаказанность делает свободной анти-социальную акцию каждого из них: у И. беспризорный ребенок, за которого кому-же заступиться; у К. амбар и ночная темнота, отсутствие взрослых свидетелей. Но у К. ярче и полней, клинически чище видны эти компенсаторные механизмы, идущие не от извращения, не от уточнения в исканиях либидинозной цели, не от пресыщения (на это в своем материале указывают Aschaffenburg, Flatau, Sadger и др.), а от жажды этого сексуального «благоудовлетворения».
Продолжение...
В.А. Внуков и А.О. Эдельштейн
Часть 1 - Часть 2
Случаи использования детской беспризорности для целей полового удовлетворения весьма нередки, и ясно, что, поскольку существует детская проституция, большинство случаев остается необнаруженными и лишь случайно доходят до суда. Чрезвычайно поучителен в этом отношении следующий случай, который уже относится ко второй группе нами намеченной (по статье 151-й часть 2-я — прежде статья 166).
Гр., Григ. Кир., 42 л., счетовод банка.
Рос до 10 лет с родителями. Отец учитель, человек вспыльчивый, бил детей, со странностями и чудачествами. После долгой жизни бросил семью.
Г. воспитывался в интернате при гимназии. В семье бывал мало. Рано получил первые сексуальные представления. В пансионе были развиты разговоры на эти темы, соответствующие картинки, возбуждающая литература. Рано был втянут в мастурбацию. В восьмом классе впервые посетил публичный дом. Брезгливости не было. «Все чисто там было». Часто после этого бывал там. Свободное время проводил в пивной. Занятия шли сперва слабо, в конце успешнее, кончил даже с медалью. Считает, что жизнь в закрытом заведении тяжело повлияла на него, оторвала от внешнего мира, не приспособила его к жизни.
По окончании гимназии поступил против своего желания по настоянию матери на математический факультет. Трудно было приспособиться к жизни. Мечтал об историко-филологическом институте, который представлял собой тоже закрытое заведение, «не было бы никаких забот, там бы он мог учиться». Математический факультет вскоре бросил и поступил счетоводом в банк. Там прослужил вплоть до начала войны 1914 г., когда был призван из запаса. Жил все время тускло, монотонно, изо дня в день без особых интересов, надежд и желаний. Только перед 20-м, когда оставались деньги, позволял себе развлечение: шел в ресторан, напивался и проводил ночь с женщиной. Знакомств было мало, с товарищами сходился с трудом. Всегда чувствовал тяжесть одиночества. Часто увлекался, но всегда без взаимности. Попытки сближения с женщинами всегда бывали неудачны, им пренебрегали. Половые сношения имел только с проститутками. Всегда тяготило отсутствие близости с женщинами. Переписывался через «брачную газету». Неудачи интимной жизни заглушал в пивной.
С 1914-17 г. побывал в армии в Галиции. По-прежнему продолжал все ту же беспорядочную половую жизнь со случайными неразборчивыми связями. Впервые имел сношение с малолетней. Демобилизовавшись, вернулся в Петербург на старую службу. После закрытия банка переехал в Москву. Был сразу выбит из привычной колеи, не мог приспособиться к условиям жизни, занимался нищенством (!), поступил ночным сторожем. Жил в ужасных условиях. С возобновлением работы банков устроился вновь счетоводом. Летом 1923 г. встретил оборванную девочку, пошел с ней и имел сношение. Она познакомила его с подругами тоже в возрасте 11—12 лет. Они стали приходить к нему на квартиру. Последние 5 лет импотенция, раньше также потенция была слабая. Девочки приходившие к нему бывали недовольны: «ну какой это мужчина». По его словам предпочитал девочек, т. к. это дешевле, а взрослая проститутка дорого стоит. Тяготило только, что девочки, опасаясь не получить своего заработка, требовали сношения, ему же обычно этого не хотелось. Хотел просто общения, приласкать. «У меня старческое бессилие; известно лечение стариков малолетними (!)»
За сношение с несовершеннолетними был привлечен к ответственности по ст.ст. 166 и 168.
Себя характеризует так: всегда пассивный, безвольный, вялый, без интересов, без желаний, лень думать. Любит покушать, выпить хорошо. Крайне неряшлив, нечистоплотен.
На этом случае мы можем видеть, как та же импотенция, диссоцирующая с сильным либидо, приводит на неизменный путь обращения к несовершеннолетним. Случай поучителен и чисто психиатрически, ибо здесь половое извращение развивается у своеобразного психопата, близкого к шизотимикам.
Характерно здесь и отсутствие правовых представлений о наказуемости пользования детьми, хотя бы из мира проституции.
В параллель к этому несомненно тяжелому патологическому случаю приведем бегло еще один бытовой, где также пришлось встретиться с непониманием совершенного правонарушения и который свидетельствует о недостаточном правосознании в массах.
Речь идет о юноше Л.. 21 г., Орехово-Зуевском маляре, женатом, имеет одного годовалого ребенка, с умеренным алкоголизмом, с интолерантностью к алкоголю. По характеру с незначительными колебаниями настроения, ровный, мечтательный, медлительный, без особых интересов, привязанный к семье.
Был привлечен к ответственности по обвинению по ст. 166 и 167 УК (в старой редакции). Виновным себя не признал, так как сношение происходило по согласию. Дело происходило по его словам так: он возвращался домой выпивши. У ворот его встретила соседка 16 лет, которая предложила пройтись. Вернувшись с прогулки, она сама предложила ему иметь сношение, на что он согласился. Когда они удалились в сарай, это заметила ее сестра и сообщила отцу. Когда тот стал наказывать ее по возвращении домой, она стала говорить, что была насильно втащена в сарай. Отцом было возбуждено дело. Однако на суде было обнаружено, что потерпевшая к моменту совершения не была девственна, а также не было обнаружено никаких знаков насилия. Таким образом версия обвиняемого о добровольном согласии на сношение подтвердилась.
Поэтому обвинение по ст. 167 УК было отвергнуто, а по ст. 166 он был приговорен к 3 годам лишения свободы. При исследовании он утверждал, что не знал сколько ей было лет. «За что же его наказали, когда она сама его позвала».
Возвращаясь к предыдущему случаю, где механизм правонарушения шел по пути использования детской беспризорности, мы выделим еще одну группу правонарушителей уже чисто бытового характера, где личность правонарушителя остается в пределах нормы, а самые механизмы правонарушения исходят из старого уклада жизни с его эксплуатацией женской, особенно детской, беззащитности. Здесь мы издавна встречаем лиц, берущих детей на воспитание. В большинстве случаев это бывает замаскированная эксплуатация для выполнения домашних работ. В существующих условиях охраны труды этот способ обхода закона получает особое распространение. И если раньше мы нередко имели случаи, когда хозяева насильно овладевали своими прислугами, то теперь это падает на «воспитанниц». Само собою разумеется, что в прежних условиях это являлось для работодателя в подавляющем большинстве случаев безнаказанным делом, ибо как было устоять деревенской одинокой девушке против «барской» воли — «выгонит, куда пойдешь». Другое дело теперь, особенно когда к самому факту понуждения к вступлению в половую связь, ныне предусмотренному специальной статьей (ст. 154 УК — «понуждение ... лицом, в отношении коего женщина являлась материально или по службе зависимой) присоединяется особенность объекта преступления в виде ее несовершеннолетия.
В качестве иллюстрации этой группы мы приведем бегло три случая, наблюдавшиеся нами в Сокольничьем исправдоме и Лефортовском изоляторе.
К., 45 л., заведующий скотобойней. До революции акцизный чиновник. В империалистическую войну офицер. В гражданскую войну командир полка, заслужил орден «Красного Знамени», 8 ранений, 1 контузия с длительной потерей сознания. Умеренный алкоголизм. После ранения половая способность сильно понижена.
По характеру замкнутый, злопамятный, настойчивый, уверенный в себе, решительный, педантичный, склонный к резонерству, морализированию, повышенной самооценке. В семье деспотичен. Установка — мелкособственническая. Настоящее дело, по его словам, возникло по злобе, вследствие желания забрать его дом. Прошло после суда свыше года, но он и теперь настаивает, что он не виноват.
По приговору дело рисуется так: «Состоя заведывающим скотобойней и будучи бездетным, осенью 1923 г. взял к себе на воспитание дочь рабочего, сторожа той же скотобойни Матрену А., 12 лет от роду, обещая родителям последней, что будет содержать ее, как собственную дочь, но во время пребывания Матрены в доме, она последними использовалась, как работница, и выполняла всевозможные домашние работы. Через некоторое время К. стал приставать к ней: ласкать, целовать и несмотря на то, что Матрена не достигла половой зрелости, а также несмотря на слезы и просьбы последней, принудил ее совершить с ним половой акт, обещая, что за это будет ее хорошо одевать и кормить. Видя, что Матрена молчит, К., воспользовавшись своим положением, умышленно с целью удовлетворения своих половых инстинктов в период с осени 1923 г. по декабрь 1924 г. имел неоднократные совокупления с 12-летней девочкой, не достигшей половой зрелости, в результате чего явилось растление последней».
В другом случае: А., 44 лет, латыш, специалист по стекольному производству, обучался этому делу в Германии, был высококвалифицированным мастером. До революции 1905 г. принимал в Риге и Германии активное участие в социал-демократической партии. К началу революции под влиянием преследований полиции порвал связи, участия в революции не принимал. В Москве работал на зеркальной фабрике. Сошелся с дочерью владельца, к которой перешла после смерти отца фабрика. Вел эту фабрику вплоть до революции. В революционные годы взял в аренду мельницу в Дмитровском уезде. Дело шло успешно, жил хорошо. Жесткий, твердый человек, с сильно кулаческой установкой. Взял в 1911 г. на воспитание девочку 3 лет. Жила у них в течение 10 лет. Как устанавливается приговором, подвергалась эксплуатации, выполняла по дому тяжелые работы. В 1914 г. во время отсутствия жены овладел ею и с тех пор жил с нею в течение года, пока знакомые не дали знать сестрам потерпевшей. В совершенном сознается, объяснить не может — «как-то попутало».
Согласно приговора дело представляется в следующем виде: «На суде выяснилось, что первая попытка изнасиловать Таню имела место в лесу, куда Таня отправлялась по грибы. А. притянул девочку к себе и лег на Т., но та вырвалась и убежала. Изнасилована была Т. в амбаре, куда она направилась для каких то хозяйственных надобностей. Тут А. схватил девочку, зажал ей рот рукой, уложил ее на землю и имел с ней половое сношение. Девочка была напугана угрозами А. и никому о происшедшем не рассказала. Сношения имели место регулярно, почти ежедневно и иногда по 2 раза в день. Так продолжалось 2 года. Первый акт полового сношения имел место, когда Т. было 12 лет — в период ее половой незрелости. Менструировать начала спустя несколько месяцев после первого сношения.
И наконец третий в другом ряду, но в той же социально-бытовой проекции. Я., Степ. Ив., 24 л., чертежник на железной дороге, постоянно проживает в деревне под Москвой вместе с матерью, продолжающей вести свое крепкое крестьянское хозяйство. По характеру скрытный, даже с матерью, которую любил, ничем не делился. Любит тишину, уют. Женщин стесняется. Раздражительный, настойчивый.
В 1923 г. обоими Я., сыном и матерью, была взята на воспитание из детдома 11-летняя девочка Анисья А. При этом Я. было дано обязательство воспитывать девочку, как собственного ребенка. Она прожила у Я. в течение двух лет, при чем выполняла по дому тяжелые работы, работая фактически за прислугу. В дальнейшем, после долгого сопротивления Анисьи А., Я. в середине 1925 г. принудил ее ко вступлению с ним в связь, при чем мать Я., властная и деспотичная женщина, ревниво относясь к сыну и стремясь его удержать при себе, толкала его на это. Это признавал впоследствии и сам Я., на суде выгораживавший мать. Вскоре после этого А., которой тогда было 14 лет, забеременела и 6-го марта 1926 г. разрешилась живым жизнеспособным ребенком. Как только А. забеременела, она была удалена матерью Я. из дома и поселена в другом уезде. Ей высылали ежемесячно 20 рублей, но этим все заботы ограничивались. А. чувствовала себя забытой и заброшенной. Однако она молчала о виновнике, и дело не возникло бы, если бы родильный дом, куда поступила А., по выяснении ее лет, не дал знать следственным властям, после чего Я. сын и мать привлечены к ответственности по ст. 167 УК.
И здесь точно также, как в первых двух случаях мы встречаем ту же социально-бытовую картину с той лишь разницей, что там мы имеем людей уже близких к возрасту обратного развития, с начинающимися сосудистыми изменениями, с понижением потенции, что несомненно отразилось на приходе к преступлению. Здесь же сколок всем хорошо знакомых «сынков» (безразлично в помещичьей, купеческой или, как здесь, кулаческой семье), для которых заботливые мамаши, оберегающие их от риска случайных связей, заблаговременно подготовляют дома необходимую возможность удовлетворения. Каким же ценным достижением является наше уголовное законодательство, которое фактически, не на словах, как старое уложение о наказаниях, а на деле охраняет тысячи Анисий от либидинозного произвола и разнузданного устремления этих «сынков». В отношении индивидуальной оценки Я. и вскрытия механизмов совершенного им, необходимо подчеркнуть, что характерологически можно считать, что особенности его психики и развития, с его застенчивостью перед женщинами, его привязанностью к матери и пр., как нельзя лучше обусловливали инверсию именно в направлении малолетней.
В. А. Внуков и А. О. Эдельштейн