Первый допрос

Часть 1 – Часть 2 – Часть 3- Часть 4 – Часть 5

Каталин вернулась в Венгрию. Пограничники, проверявшие документы пассажиров поезда, на котором она ехала, знали, как действовать, и вскоре Каталин была доставлена в следственный отдел Главного управления полиции в Будапеште.

На первом допросе она рассказала немного: не работает, не учится, три года самостоятельно изучает итальянский язык, так как хочет выйти замуж за итальянца. Познакомилась в Будапеште с двумя итальянцами — Карло Паганелли и Ренато Марангони. Ей очень понравился Ренато, и они решили пожениться. Когда он уехал в Румынию, она отправилась туда вслед за ним. Там Ренато обещал достать ей новый паспорт и взять с собой в Италию, но пока не смог сделать ни того, ни другого, Каталин вернулась в Венгрию, чтобы официально просить разрешения выехать в Италию. Если это не получится, она надеялась воспользоваться паспортом старшей сестры, действительным для выезда в западные страны. О краже картин из музея Каталин не могла или не хотела рассказать ничего.

Разговаривая со следователями, Каталин вела себя далеко не лучшим образом: лгала, изворачивалась, плакала, надеясь разжалобить детективов и заставить их поверить ее выдумкам. Правдивые сведения из нее удавалось выжимать буквально по крохам после длительных разговоров и убеждений. Но даже этих отрывочных данных было достаточно, чтобы у следователей укрепилась уверенность: они вышли на правильный путь. Но все это по-прежнему основывалось в большей степени на догадках и интуиции, чем на веских доказательствах и фактах.

После задержания Каталин прошло уже три дня, а законных оснований у полиции для ее ареста все еще не было. Ну призналась она в том, что собиралась уехать из страны, воспользовавшись паспортом своей сестры. Но для содержания в заключении этого было явно недостаточно. Следователи отправились к главному прокурору Будапешта и посвятили его во все оперативные и следственные детали по делу о краже из музея, которыми располагал штаб. Оценив все это, прокурор решил рискнуть и санкционировал арест Каталин сроком на десять дней. Надеялись на то, что за это время следствие по «краже века» продвинется вперед и причастность девушки к исчезновению картин будет доказана.

Каталин же по-прежнему помогать полиции не соглашалась. На каждом допросе ее приходилось подолгу убеждать в том, что в ее же интересах говорить полиции только правду. Она упрямилась, молчала, но постепенно в ее поведении стал проявляться психологический перелом. Сначала она рассказала о том, когда итальянцы Карло Паганелли и Ренато Марангони приехали в Венгрию и когда покинули страну, воспользовавшись поездом. Затем вспомнила, как и когда с ними познакомилась.

«Табак держите в сухом месте»

На одном из допросов ей показали фотографии, которые привез представитель Интерпола из Италии. Из нескольких положенных перед ней фотографий Каталин уверенно выбрала два снимка. На одном был Ивано Скьянти (она называла его Карло), на другом — Грациано Йори, которого она знала как Ренато. Каталин сказала следователям, что может показать два места, где они останавливались в Будапеште. Сразу же организовали поездку по городу, но Каталин вывела полицию только на одну квартиру, где жили итальянцы. Показать же вторую неожиданно отказалась, сославшись на то, что забыла и улицу, где она расположена, и дом. Позднее, когда вторая квартира была все же установлена по номеру телефона, значившегося в записной книжке Каталин, она призналась, что боялась выдавать этот адрес, потому что там жили венгры — сообщники итальянских преступников.

На следующем допросе следователи показали девушке странную запись в ее блокноте: «Марио сказал, что табак надо держать в сухом месте, иначе придется выбросить».

Кто этот Марио? Что означает эта запись? Кому принадлежит номер телефона, записанный рядом?

Вначале Каталин упорно уходила от ответа на эти вопросы, но потом все же призналась, что под именем Марио она зашифровала Ренато. А явно подозрительный текст был инструкцией, которую она передала по телефону из Румынии венгерским сообщникам итальянцев. Слово «табак» означало картину, оставшуюся у венгров, призналась девушка. А вот о номере телефона сообщить полиции хоть что-то она отказалась.

Полицейские сами проверили этот номер, узнали фамилию его владельца и адрес квартиры. Очень скоро выяснилось, что хозяин той квартиры постоянно сдает ее в аренду разным лицам. Последними съемщиками оказались Юдит Тофалуши и ее сожитель Йозеф Раффаи. Проверили их связи и установили, что эту пару часто посещает некто Густав Ковач.

Видя, как быстро и успешно полиция идет по следу, Каталин стала более разговорчивой и в конце концов призналась, что слышала о намерении своих знакомых итальянцев украсть какие-то картины из музея. Это произошло тогда, когда она как переводчик помогала им вести разговор с незнакомыми ей венграми — братьями Густавом и Йозефом. Каталин также сообщила, что обычно итальянцам помогал другой переводчик — грек Зойкас Сотирис. Но незадолго до преступления они не смогли договориться с ним о дележе денег, якобы полученных от продажи каких-то золотых вещей, и грек отказался работать с ними. После его ухода Каталин пришлось временно стать переводчицей при общении итальянцев с венграми.

Следователи разыскали и допросили Сотириса. Он подтвердил, что был переводчиком в переговорах итальянцев с братьями Густавом и Йозефом.
След преступников стал еще более четким: теперь уже показания двух свидетелей убедительно доказывали причастность итальянцев Ивано Скьянти и Грациано Йори к краже картин из музея Будапешта. Стало ясно, что это они с чужими паспортами под именами Карло Паганелли и Ренато Марангони прибыли в Венгрию из Румынии и уехали на следующий день после кражи из музея. Теперь оба они были уже за пределами Венгрии, а поиск преступников в другой стране требовал дополнительного времени.

Следствию снова помогла Каталин. Она сообщила данные об участвовавших в краже венграх. После этого были задержаны братья по матери — Густав Ковач и Йозеф Раффаи, а также Юдит Тофалуши.

Но с Раффаи и особенно с Ковачем следствию пришлось нелегко: оба на первых допросах отрицали все. К тому же и подруга Раффаи Юдит обеспечила им алиби.

Следственной группе пришлось применить к задержанным все возможные средства психологического воздействия. Первым сдался Раффаи. Ковач же упорно молчал, был замкнут, на все вопросы отвечал односложно. Позже выяснилось, что Ковач был несколько раз судим и хорошо знал, как себя вести, чтобы выстоять в такой ситуации. Однако и показаний Раффаи было достаточно, чтобы доказать участие обоих в организации кражи картин. (Лишь значительно позже Ковач, хоть и неохотно, но подтвердил показания Раффаи на очной ставке с ним.) После признаний Раффаи изменила свои показания и Юдит. Алиби братьев лопнуло.

Чтобы облегчить свою участь, они рассказали полиции, как познакомились с двумя итальянцами — Карло и Ренато. Их свел грек Зойкас Сотирис, давно живущий в Будапеште и немного знающий итальянский язык. Он сказал, что итальянцы попросили подыскать им помощников-венгров для участия в планируемой ими краже. Ковач и Раффаи, известные шалопаи и бездельники, показались греку подходящими для этого дела. И Сотирис предложил им познакомиться с итальянцами. Те согласились. Но переводить их разговор при первой встрече Сотирису пришлось недолго. Между итальянцами и греком возникла ссора, они что-то не поделили, и обиженный Сотирис быстро ушел. Но явно заинтересовавшиеся друг другом венгры и итальянцы не растерялись: при помощи жестов и междометий они не только смогли понять друг друга, но и умудрились тут же провести операцию купли-продажи. У итальянцев нашлись какие-то носильные вещи, которые Раффаи тут же купил.

Далее, ссылки в верхней части статьи…

***