Рассказ "Женщина - ночная - птица" Анастасия Муханова

Ночь она приравнивала к дню и наоборот. Сон никогда не приходил в урочный час, лишь под утро, когда небо подергивалось розоватой рябью, к ней подкрадывалась дрема.

Широкий подоконник в огромной, со старыми картинами комнате, был заставлен крупными растениями с мясистыми листьями, сквозь которые пробивался редкий солнечный свет. Свет, пронизывая листья, делался зеленым и в его лучах рассеянно вальсировали пылинки.

***

Она постоянно мерзла, поэтому старинный камин с помпезной лепниной, в черных от времени и копоти трещинках, приходилось топить даже летом.

Каждую ночь она стелила постель и пила настойку пиона в надежде уснуть, но сон не шел.

-Так нельзя, - говорила она себе.

Вставала, подбрасывала дрова в огонь, шла в кухню, ставила чайник.

В окно заглядывал начавший стареть месяц.

Она садилась на подоконник, затягивалась ментоловой сигаретой, запивала дым сладким чаем.

Месяц висел так низко и был таким вкусным, что хотелось потрогать его выщербленный край и лизнуть, словно леденец.

Ей никак не удавалось остановить мысли. Они возникали в ее голове смутными образами, словно ниспосланные свыше, закручивались в причудливые водовороты, вызывая головокружение и странное тянущее ощущение чего-то значимого и потому волшебного, что вот-вот должно открыться.

Иногда она зажигала свечи. Ей нравился их парафиновый запах. Она подолгу могла слушать как тикают старые бабушкины часы и, в который раз, отмечала, что ее сердце стучит с ними в такт.

***

Он приходил к ней каждую пятницу. Дверь открывал своими ключами, которых она ему никогда не давала. Она его не ждала, но он все равно приходил.

Нежданный мужчина.

Кто же дал ему ключи?

Ее кошачье имя – Ксения, он переделал в удобное Киса. Наверное, ему нравились удобные женщины.

Он приносил мертвые цветы и коньяк. Цветы она выбрасывала в окно, а коньяк разливала в пузатые бокалы и они пили его по всем правилам.

Было одинаково. И скучно. После коньяка возникала изжога. Хотелось запить ее содой.

После коньяка он тянул ее в постель. Она не сопротивлялась.

Когда все заканчивалось, она садилась в продавленное кресло и подтянув к себе острые колени, затягивалась очередной сигаретой.

- Ты меня любишь? - он задавал один и тот же вопрос
- Нет, - она давала неизменный ответ

Он обижался, обматывался простыней и уходил на кухню. Гремел там чайником и чашками, курил в форточку. Обратно приходил уже остывший, но с горячим чаем.

- Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила?
- Ты не мой.
- Как стать твоим?

Она качала головой и глаза ее были грустными. Он мешал ей, но было жалко, и не хватало сил прогнать.

- Как стать твоим?
- Я не знаю. Не знаю.
- Нет?
- Нет…
- Если я буду приходить к тебе чаще, ты привыкнешь ко мне.
- Я устану.

Она надолго замолкала. От ментола царапало горло.

- Скажи что-нибудь, - просил он
- Светает.
- О чем ты думаешь? Мне иногда кажется, что в твоей голове нет ни одной мысли.
- Тогда бы я летала как птица.
- Люди не могут летать.
- Мысли привязывают их к земле.
- Ты странная. Много куришь. И не спишь совсем.
- Все странные одинаковы.
- Ты много таких знаешь?
- Я читала…

Она подошла к камину, легла прямо на пол, поближе к огню.

- Ты очень красивая.
- Я старею.
- Что ты говоришь всякие глупости. Ты совсем еще молодая и у тебя нет ни одной морщинки.
- Я старею изнутри.

Он смотрел, как на ее обнаженном теле тени сплетаются в причудливые узоры и засыпал.

Он спал тихо. Не храпел. И лишь изредка, входя в фазу быстрого сна, под тонким веком в синих прожилках, дергалось глазное яблоко.

***

Он проснулся неожиданно, словно от толчка и резко сел в постели.

Непривычный, всегда тщательно изгоняемый солнечный свет, заливал комнату. Кадки с растениями были аккуратно составлены на пол. В открытое настежь окно заглядывали облака и верхушки деревьев, а на подоконнике уютно свернулся пушистый соседский кот.

Он встал с постели, потянулся до хруста всем телом. По кошачьи окликнул ее.

Громко тикали бабушкины часы, но стука ее сердца он не услышал.

- Она улетела, - сказал странный кот, путешествующий по карнизам.
- Этого не может быть!
- Сейчас может быть всякое,- философски заметил кот и зевнул, показывая острые белые клыки и шершавый розовый язычок.

***

Он был не ее.

Не верил и, вероятно, не любил.

Или не любил и потому не верил.

Хлопнула входная дверь.

В пустой старой комнате, обнаженной солнечным светом, остались лишь бабушкины часы и его ключи.

Анастасия Муханова © 02 сентября 2005 г.
г. Нижний Новгород.