«Дело об Антисемите»
 Одним распрекраснейшим утром, хотя времени было ближе к двенадцати, я шёл на работу - работа у меня такая, не бей лежачего - фельетоны я пишу в местную газету. Критика первейшее дело в народе, потому и пишу на всех, не взирая на лица и даже на Самого могу! Ежели тема будет, и редакция заказ сделает. Мне не страшно, пишу под псевдонимом - Алдар Косе, так и подписываюсь, встречали верно? А в платёжных ведомостях, иду под своей собственной фамилией - Иван, в общем такойтович, в общем, вам знать необязательно.
Иду, значит, я проспектом, весёлый, душа нараспашку, всем улыбаюсь - в портфеле рукопись. И тут, хуже не придумать, на встречу мне Николай Менделеевич, наш главбух. Встречает он меня и вроде улыбаясь, гневно так, с неудовольствием явным, на меня сквозь очки поглядывает, вроде узнать узнал, но кто такой не припоминает. Умеет он так зыркать. у иного, кроссвордиста какого-нибудь, аж дух захватывает: «Что, мол, Николай Менделеевич подумает?», ведь и без рубля может оставить. И давай этот бедный кроссвордист перед ним расстилаться, да так, как и перед главным редактором не расстилается, а редактор-то в газете лицо наиглавнейшее, а он редактору спину, а Николаю Менделеевичу ботиночки лизать готов. Но то другие, не тёртые, не ломанные как я. Мне и Николай Менделеевич, если надо, дверь откроет и вперёд пропустит и без рубля не оставит. Потому как я - сатирик, моё перо острее другой бритвы будет, могу и фельетон, могу и анекдотец пустить - поди потом отмойся! Я на хороший фельетон желчь коплю неделю, собираю злость и в сарказмы её обращаю. Нет, ирония - увольте, это не действенно, так как слабо и беззубо. Только язвительный смех, чтоб за живое задевал, с покалыванием в аппендиците, чтоб объект бессильно скрежетал зубами - мне что, хоть до челюстей сотри свои зубы, хоть до пяток! Мне что, мне хоть инфаркт получи! Зато и платят мне - за инфаркт и гонорар самый высокий, а за желчь, здоровье я на ней расходую - изволь платить! Я принципиальный, против совести не пойду - мне правда дороже, за правдой и стоим, как за каменной стеной. А всё остальное - поди в суд подавай. Поди, поди... А там - фельетон, это такая штука, мол, понимать надо, критика незапретная. А мне тут же материал готов: нечего голову на плаху тащить, хотел мою да свою положил - получай браток! Так что и Менделеевич, у меня во где - в папочке, тоненькой, неказистой, но это видимость одна, фикция, потому как в ней, может чьё-то счастье спрятано. Не верите, ха! И верно, я не раздаю счастье, его надо заслужить, как я. Потому в моей папочке - несчастье чьё-то скрывается, дремлет до поры и времени, открою я её и всё, и приехали господа проштрафившиеся...
- Здравствуйте Иван такойтович - вежливо говорит мне Николай Менделеевич, шляпу приподнимает и очёчки снимает, поговорить видно хочет.
- Здравствуйте, здравствуйте Николай Менделеевич - говорю я и тоже очки снимаю и протираю, а сам по портфельчику пальчиком, так игриво набарабаниваю - Как здоровье ваше?
- Какое у нас здоровье? - горестно вздыхает Николай Менделеевич и, задёргав розовыми щеками, осведомляется ответно - А ваше как?
- Спасибо, не жалуюсь - отвечаю я как всегда правдиво - А мне когда за денежками приходить?
- То-то и оно, счастливый вы... - вздыхает Николай Менделеевич - А о каких деньгах это вы? А… об этих, нету, нет вас в ведомостях, анекдотец ваш сняли...
- Как так сняли?!
- Не соответствует... Ругательный и вообще...
- Что значит «вообще»?
- Ну что вы написали? «Фёдор Абрамович проворовался»! А в другом месте: «Абрам Исаакович продал Останкинскую башню Исааку Давидовичу»! А в другом месте: «Исаак Давидович имеет миллиардный счёт за границей» - ваше? А про Моисея Аароновича, вы вообще зря, ну зачем так: «Куда ни назначат - всё развалит и машину купит», ну зачем так: «Десять постов в Правительстве сменил - десять коттеджей в Нью-Йорке дочерям купил», ну зачем так: «Сонечка, младшая дочь Моисея Аароновича, скупила все русские газеты Нью-Йорка», ну зачем так: «Моисей Ааронович шесть синагог из госбюджета построил, а деньги с проданной иконы Божьей Матери и с креста патриарха Тихона, (всё древнее, заметьте), непонятным образом в казну не поступили». Так ведь нельзя, ну откуда вы взяли, что юбилейный торт в форме, дескать Могендовида, заказанный в самом Париже, в честь очень уважаемого Изи, оплачен из наших, вашего и моего, кармана? И сам Президент глубокоуважаемому Изе, на юбилей орден «Андрея Первозванного» подарил, а вы так нехорошо его в чём-то замарать пытались. Нельзя же так, это значит н е л ь з я, нельзя так пристально за человеком следить! Вы бы уж лучше о шахтёрах писали; им зарплату платят громаднейшую, а им всё мало, чумазым душам! Или о том, что лучшие проститутки - российские девушки и что, по подсчётам Американских социологов, русская женщина согласна на всё. Или о том, как в деревне пьют, да мало ли тем! О генералах, а то больно разговорчивы, дела мира не понимают. Или о Ростроповиче можно хорошую статью написать, о Кагане - гении они и бросьте вы свою сатиру или направляйте её в нужное, и полезное русло. А то, такого человека обидели!
- Так правду, сущую правду...
- Да уж, какую правду-то? Дорогой вы мой, рассмешили до коликов, вот уж юморист!.. Вам не смеяться надо, а задуматься крепко и, ну например, опровержение напечатать, а что? - на самого себя. Раскаиваюсь, мол...
- Об чём это мне, вечно думающему, ещё и задуматься надо, крепко?
- А вот уважаемый Моисей Ааронович и Исаак Давидович, и Абрам Исаакович, и Фёдор Абрамович, на вас в суд подают, судить вас будут! Крепко вы их обидели, слов нет. А вам, мудрый мой совет, чуть в сторонку...
- В суд? Ха! Да пожалуйста, того и ждём.
- Ну, как знаете, как знаете милейший мой, прокурор Натан Фишманович уж и дельце на вас завёл... Какое дельце? Да всё по тому же самому вопросу, что России вред один несёт, по черносотенству. Не любите вы нас, а это стыдно. Стыдно быть антисемитом... Оттого и плохо живёте вы в своей России.
* * *
©1999 Михаил Дмитриенко |
