Тяжелейшим бременем легла на плечи нашего народа Великая Отечественная война. Миллионы людей погибли, защищая честь и независимость нашей Родины. Колоссальные убытки понесло в результате войны наше народное хозяйство. Нет меры страданиям и невзгодам, которые пришлось пережить советским людям за эти четыре военных года.
Определенную лепту в дело борьбы с фашизмом внесли криминалистические подразделения органов внутренних дел. Структурно в то время (1940—1945 гг.) они входили в оперативные отделы НКВД СССР и союзных республик, в УНКВД краев и областей. Оперативные отделы подразделялись на отделения, каждому из которых был присвоен свой номер. Научно-технические отделения именовались “1-м отделением оперотдела” (в некоторых периферийных оперотделах им был присвоен второй или третий номер).
Научно-технические отделения и группы (НТО, НТГ) органов внутренних дел в нашей стране всегда являлись наиболее широкой ведомственной сетью криминалистических подразделений. До войны и в период войны Наркомат юстиции, органы судебно-медицинской экспертизы Наркомздрава имели криминалистические лаборатории лишь в ряде крупных городов.
По штатам, утвержденным еще до войны, научно-технические отделения и группы в органах внутренних дел имелись в каждой союзной республике, во всех краях и областях РСФСР и в большинстве автономных республик.
Численность НТО—НТГ, за исключением городов Москвы, Ленинграда и Московской области, составляла от 2 до 5 экспертов. Научно-технические подразделения оперотделов обслуживали не только нужды своего наркомата, но и производили экспертизы для НКГБ, а в большинстве республик, краев и областей — и для органов юстиции, прокуратуры и суда.
В 1940 г. в системе Народного комиссариата внутренних дел функционировало 30 научно-технических отделений и групп. Однако сведения о работе за 1940 г. сохранились только по 10 НТО—НТГ.
Началась война. Наряду с традиционными преступлениями она вызвала целый ряд новых: хищение и подделка продовольственных и промтоварных карточек, документов об освобождении от военной службы, пропусков, разрешений на проезд и пр.; членовредительство, дезертирство, бандитизм, особые виды мошенничества и др. Участились случаи незаконного хранения огнестрельного оружия, появилась возможность для враждебной пропаганды и агитации, террористической и диверсионной деятельности с использованием объектов разрешительной системы: взрывчатых веществ, ядов, множительных аппаратов, краденого типографского шрифта и др.
В результате ряда причин, вызванных условиями военного времени, увеличилось количество убийств, разбоев, грабежей и краж. Они приняли более дерзкие формы.
Количество уголовников росло за счет дезертиров Красной Армии и лиц, уклоняющихся от военной службы.
Уголовный элемент получил большие возможности вооружаться за счет похищенного и подбираемого на полях сражения оружия. Значительная часть его попала в руки преступников через дезертиров.
Если до войны у преступного элемента при арестах отбирались единицы огнестрельного оружия, то в 1942 г. его было отобрано 70969 стволов. Все это налагало определенный отпечаток на работу милиции, в том числе и на работу научно-технических подразделений. В начале войны резко выросло количество почерковедческих и технических экспертиз документов. Объектами этих экспертиз были фальшивые продовольственные карточки, подделанные документы об освобождении от военной службы, различные “липовые” справки о разрешении проезда и выезда из населенных пунктов, командировочные предписания, справки воинских частей и медицинских учреждений. В связи с изъятием и применением в широких масштабах оружия выросло количество экспертиз огнестрельного и холодного оружия и следов его применения. В меньшей степени в этот период производились трасологические и дактилоскопические экспертизы.
В 1941 г., несмотря на то, что 15 НТО и НТГ прекратили свое существование вследствие временной оккупации европейской части Советского Союза, наметился резкий рост количества произведенных экспертиз. Всеми НТО—НТГ страны было выполнено 5228 экспертиз.
В последующие военные годы этот рост неуклонно продолжался. Так, в 1942 г. на экспертизу поступило уже 11806 материалов (в том числе из милиции 5383, из других органов НКВД и НКГБ — 4540, из прокуратуры и суда — 1983 материала).
В 1943 г. НТО, НТГ страны приняли уже 14328 материалов (в том числе из милиции 8286, из других отделов НКВД и НКГБ — 3764, из суда и прокуратуры — 2278 материалов). Не был исключением и 1944 год, когда количество материалов, поступивших на криминалистическую экспертизу, составило 17898 материалов (в том числе 11545 от органов милиции). В 1945 г. научно-технические подразделения органов внутренних дел выполнили уже 20943 экспертизы (из справки: Об основных показателях научно-технической работы за период с 1942 г. по 1946 г. Архив ВНИИ МВД РФ).
Таким образом, за период войны число криминалистических экспертиз, поступивших в НТО—НТГ, увеличилось в 4 раза.
Эти внушительные цифры сами по себе свидетельствуют об огромном напряжении сил экспертов и о неуклонном росте криминалистических знаний оперативного состава.
Количественный рост экспертиз в последние годы войны шел в основном за счет городских и районных отделений милиции, повышения квалификации оперативного состава милиции, как результат популяризации криминалистических знаний со стороны экспертов научно-технических подразделений.
Росло не только количество экспертиз, но и повышалось их качество. Некоторые из экспертиз, проведенные в военное время, поражают своей сложностью и оригинальностью, не уступают современным. Так, первая из известных сегодня пороскопических экспертиз была выполнена в г. Ташкенте в 1942 г. экспертом Назаровым. Проводилась она по рядовой краже, в следе пальца имелся лишь один традиционный признак — “вилка”. Обычно эксперты признают такие следы непригодными для идентификации. Однако след был изъят с шифоньера, направлен в НТО, и идентификация преступника была произведена по порам. Краденые вещи были возвращены. Эта экспертиза и сейчас у нас считается классической пороскопической экспертизой (Следы пальцев рук: Оперативно-методическая ориентировка № 14 от 11 марта 1943 г.).
Однако не только экспертизы производили сотрудники НТО—НТГ. Очень много времени занимали выезды на осмотры мест происшествий. Только за 1941 г. эксперты научно-технических подразделений участвовали более чем в тысяче осмотров мест происшествий. В последующие годы и этот показатель работы НТО неуклонно возрастал. Так, в 1942 г. экспертами было произведено 1999 осмотров, в 1943 г. — 2926, в 1944 г. — 3807.
Существенную роль в подготовке как экспертов-криминалистов, так и оперативных работников сыграла в военные годы Центральная школа милиции НКВД СССР. В 1944 г. она была переименована в Высшую школу НКВД СССР. Подготовка научно-технических работников проводилась па экспертном отделении этой школы, где основные экспертные дисциплины преподавали сотрудники НТО оперотдела Главного управления милиции НКВД СССР (или сокращенно: Центра).
За период с 1940 г. по 1944 г. Высшей школой было подготовлено 110 экспертов, что позволило (несмотря на мобилизацию в начале войны многих работников НТО) не только не сократить, но и расширить после освобождения оккупированных территорий страны количество научно-технических отделений и групп с 30 (в 1940 г.) до 59 к концу 1944 г.
На 1 января 1946 г. в стране уже функционировали 73 научно-технических отделения и группы.
Методическое и организационное руководство всей научно-технической службой страны осуществляло 1-е отделение (НТО) оперотдела ГУМ НКВД СССР. Оно, кроме того, выполняло наиболее сложные экспертизы по заданиям отделов Наркомата и повторные экспертизы для всей периферии. В составе НТО оперотдела ГУМ функционировали лаборатория общего исследования (т. е. лаборатория криминалистической экспертизы), химическая и фотографическая лаборатории. В 1940 г. в научно-техническом отделении оперотдела ГУМ НКВД СССР работали 18 человек. За 1940 год ими были выполнены 1459 криминалистических экспертиз. НТО возглавлял Борис Максимович Комаринец. В отделении работали также Георгий Иванович Рыбников, Алексей Матвеевич Фокин, Ирина Ивановна Кеворкова и другие.
В начале войны научно-техническое отделение Центра было сокращено, в нем осталось всего 5 человек, что естественно должно было бы привести к снижению выполняемой ими работы. Но этого не произошло ввиду резкого повышения интенсивности труда этого небольшого коллектива. Кроме того, отчасти изменился характер труда, поскольку большое внимание стало уделяться научно-исследовательской работе.
В 1941 г. НТО оперотдела ГУМ НКВД СССР выполнило 950 экспертиз (это почти по двести экспертиз в год на одного сотрудника); в 1942 г. — 406 экспертиз (из них 356 экспертиз почерка и технического исследования документов); в 1943 г. — 609 экспертиз (из них 463 по исследованию документов). Кстати, в конце войны по всей стране количество графических экспертиз резко снизилось и повысилось количество дактилоскопических, трасологических и баллистических экспертиз.
Кроме экспертиз сотрудники НТО Центра выезжали на места происшествий и активно вели научно-исследовательскую работу. Сейчас приходится только удивляться, как мог малочисленный состав НТО Центра за четыре года войны выпустить 32 оперативно-методических ориентировки для сотрудников милиции и 4 обзора о недостатках научно-технической работы — для экспертов НТО.
В этих методических документах, изданных типографским способом, давались практические указания о производстве осмотров мест происшествий, об использовании различных вещественных доказательств и следов для установления и разоблачения преступников, о способах подделки и распознания ее в различных документах и пр. Оперативно-методические ориентировки ГУМ НКВД СССР (они подписывались не исполнителем, а руководителями Главка) повсеместно изучались личным составом милиции, были обязательными к исполнению и сыграли в свое время положительную роль в популяризации научно-технических методов и средств раскрытия преступлений. Приведенные ниже названия лишь немногих из 32 ориентировок дают определенное представление о диапазоне этой работы:
1. Установление преступников по вещам, оставленным ими на месте преступления.
2. Исследование машинописного текста.
3. Следы пальцев рук.
4. Составление планов мест происшествий.
5. О применении научно-технических методов при расследовании убийств с расчленением трупов.
6. О следах ног преступника.
7. Восстановление спиленных штампованных номеров на оружии и других изделиях из стали.
8. Восстановление фотографических изображений, обесцвеченных с помощью йода; и др.
Как правило, все ориентировки были хорошо иллюстрированы фотоснимками и сопровождались примерами из практики. Сейчас некоторые из них можно осуждать за слабость методического изложения, малый объем (от 4 до 16 стр.), перенасыщенность примерами и пр. Но в то время краткость текста, обилие примеров и фотоснимков обладали определенным достоинством — тексты были конкретны и доступны для любого сотрудника милиции, не говоря уже об их быстроте реагирования на новые способы совершения преступлений и новые возможности их расследования. О некоторых же ориентировках вообще не найдется критических слов и с сегодняшних позиций. Они обстоятельны и написаны безукоризненно.
Так, оперативно-методическая ориентировка № 19 — “Составление протокола осмотра места происшествия” — на 15 стр. излагала все современные требования, предъявляемые к протоколу осмотра. Подробно указывалось, как составлять вводную и описательную часть протокола, порядок и стиль записей и пр. В конце приводился примерный протокол осмотра места кражи.
Весьма интересна методическая ориентировка № 32 — “Установление симуляции преступления”. На большом количестве примеров из практики того времени были показаны случаи симуляции краж, убийств, телесных повреждений с целью уклонения от военной службы и пр.
Особый интерес представляли две другие ориентировки, имевшие серьезное значение в те годы. Это ориентировка № 9 за 1942 г. — “О подделке документов с целью уклонения от военной службы”. Она состояла из разделов о подделках в паспортах, в свидетельствах о рождении, в военных билетах, в свидетельствах об освобождении от военной службы, в документах военно-лечебных учреждений и воинских частей.
Оперативно-методическая ориентировка № 7 за 1942 г. была посвящена вопросу осмотра и исследования документов агентов немецкой разведки. В ней приведены образцы оттисков печатей и штампов с фиктивных документов, изъятых у фашистских диверсантов и разведчиков; стрелками были отмечены отличительные признаки подлинных и фальшивых оттисков печатей. Помещены фотоснимки военных документов, удостоверений, пропусков и пр., полностью изготовленных немецкой разведкой, и дана методика их распознавания. На 15 страницах этой ориентировки приведено 16 иллюстраций и много примеров.
Не должно сложиться впечатление, что научно-исследовательской работой занималось только НТО Центра. Война не ослабила, но даже в какой-то степени активизировала научные исследования на местах. Для координирования научно-исследовательской работы в масштабе страны и направления ее в сторону разрешения наиболее актуальных вопросов, НТО оперотдела ГУМ НКВД СССР в 1943 г. разработало перечень тем, выполнение которых в соответствии с утвержденным планом поручило отдельным НТО.
Таким образом, в 1943 г. криминалистические подразделения одновременно приступили к разработке 26 научно-исследовательских тем, из которых к концу 1944 г. были окончены 14 работ. Вот некоторые из них:
1. Оперативное использование пальцевых следов на месте преступления для установления преступников (НТО УМ Краснодарского края).
2. Установление травления документов (НТО УМ г. Москвы).
3. Установление последовательности выполнения текста и нанесения на документ оттиска печати (НТО ГУМ).
4. Исследование оттисков печатей и штампов (НТО УМ Саратовской обл.).
5. Исследование переклейки фотокарточек (НТО УМ Казахской ССР).
6. Установление по тексту системы пишущей машинки (НТО ГУМ).
7. Пределы маскировки почерка (НТО УМ Челябинской обл.).
8. Исследование письма, выполненного левой рукой (НТО УМ Горьковской обл.); и др.
Координация и консультирование всей научно-исследовательской работы в органах НКВД возлагались на НТО оперотдела Главного управления милиции.
А. Д. Хананин в 1944 г. разработал специальные составы чернил, штемпельной краски и клея для заполнения паспортов. Под руководством Б. М. Комаринца в 1943 г. была подготовлена книга “Осмотр места происшествия” — пособие для оперативного состава милиции.
К большим работам НТО оперотдела ГУМ НКВД СССР относится также создание в 1941 г. первого советского сравнительного микроскопа “МИС-10” для выполнения баллистических и трасологических экспертиз. Этот прибор честно прослужил экспертам ровно 30 лет, пока на смену ему не пришел другой, более совершенный (также разработанный в органах внутренних дел) сравнительный микроскоп “МСК”, которым укомплектованы сейчас экспертно-криминалистические подразделения.
Огромную работу в период войны проделали эксперты научно-технического отделения Московского уголовного розыска. Ввиду того, что экспертные учреждения других ведомств были эвакуированы из Москвы, весь объем экспертно-криминалистической работы в городе обеспечивался НТО МУРа. Военная обстановка требовала от экспертов подчас немедленного решения вопросов, так как в противном случае могли произойти взрыв или другая диверсия. И как результат высочайшей квалификации эксперты проявляли чудеса. Так, эксперт НТО МУРа Н. С. Троицкий, получив на исследование анонимную записку, в которой сообщалось о подготовке взрыва на оборонном объекте, под видом инспектора отдела кадров просмотрел более тысячи личных дел сотрудников этого объекта и нашел автора анонимки. На допросе тот рассказал о лицах, готовивших диверсию; взрывчатка была изъята, а взрыв предотвращен.
Не менее оперативно поступил эксперт А. Ф. Еремейкин по факту кражи с военного склада. Имея всего два следа пальца с места преступления, он в присутствии командира части и прокурора, под предлогом медицинского осмотра проверил руки свыше 300 человек и нашел преступника.
Объем экспертиз в НТО рос с каждым годом, хотя количество работников не увеличивалось. Работали дни и ночи. Официально рабочий день заканчивался в 24 часа, фактически же нередко длился до утра. Сон на диване, и снова за стол.
Если в 1941 г. экспертиз было выполнено 1224, то в 1942 г. — 1645; в 1943 г. — 2341; в 1944 г. — 2969, а в 1945 г. их было произведено 3119 (Рассказов Л. П. Криминалистическая служба столичной милиции в годы Великой Отечественной войны. Экспертная практика. 1981, № 17. — с. 8—12).
Не была забыта и исследовательская работа. Эксперты НТО занимались с сожженными документами, неоднократно выявляли тайнопись, готовили методички по технике и тактике проверки личных документов, розыска похищенных автомашин и др.
Неплохо показали себя дактилоскопические картотеки и пулегильзотека, организованные в НТО в 1943 г.
В январе 1944 г. приказом ГУМ НКВД СССР научно-техническое отделение МУРа было реорганизовано в Научно-технический отдел УМ г. Москвы. Он состоял в то время из двух отделений: криминалистического и методического. В первом производились все виды экспертиз, в том числе химические и физические. Отдел возглавлял старейший криминалист Л. П. Рассказов. НТО был укомплектован экспертами высокого класса. В их числе упоминавшиеся выше Н. С. Троицкий и А. Ф. Еремейкин, а также: А. К. Орлов, И. М. Гудов, В. П. Юдин, Л. А. Бозина, Г. К. Квашнина, В. В. Прорехина, Н. Ф. Симачева, Л. Н. Гурдинович, Б. М. Гласе, В. В. Андреев, Н. П. Сорокин, Л. Н. Павлов, В. П. Щукин и другие.
Это к вопросу о блестящих экспертных кадрах военного времени. А их было в то время не так много.
К началу войны в научно-технических отделениях и группах работало всего 88 экспертов. Из них 20 окончили специальные курсы по подготовке экспертов в 1928—1930 гг. или же научно-техническое отделение Центральной школы милиции в 1931—1933 гг.
Сотрудники, получившие подготовку до 1933 г., составили основной руководящий костяк НТО—НТГ. Это, как правило, были начальники НТО крупных республик, краев и областей; они обладали большим опытом экспертной и оперативной работы.
К началу войны 44 человека окончили научно-техническое отделение Центральной школы милиции (в период 1939—1941 гг.). Это была основная масса молодых экспертов, еще не набравших опыта экспертной работы. Количественное преобладание молодых экспертов объясняется отсутствием экспертной подготовки в школе в период с 1933 г. по 1938 г.; 17 человек получили экспертные знания путем самообразования и работы в НТО под руководством опытных сотрудников и 7 человек — с высшим химическим и медицинским образованием, как эксперты-химики и биологи.
В первые же дни Отечественной войны из научно-технических подразделений была мобилизована или добровольно ушла на фронт часть молодых экспертов: Рыбников, Кеворков и Лысяков (НТО оперотдела ГУМ НКВД СССР), Андреев и Гвоздарев (НТО УМ г. Ленинграда), Олейников и Терехин (НТО УМ Молдавской ССР), Григоренко (НТО УМ Львовской обл.), Докин (Новосибирск) и другие. Судьба этих товарищей сложилась по-разному. Некоторые из них так никогда и не вернулись к своей любимой работе, погибли во славу Родины (Лысяков, Кеворков и др.), другие продолжали работать экспертами и после войны.
Да и сама война этим товарищам вспоминается по-разному: одни из них служили в частях Красной армии, другие в войсках НКВД, третьи в частях “Смерш” (контразведке).
Удивительна в этом отношении судьба эксперта Ленинградского научно-технического отделения Алексея Гвоздарева.
В 1942 г., когда стены домов запестрели плакатами: “Ленинграду угрожает враг! Все силы на отпор врагу!”, молодые эксперты-криминалисты Алексей Гвоздарев и Владимир Андреев добровольно пошли на фронт. Сначала партизанский отряд, затем подготовка и переброска через линию фронта в тыл врага для выполнения подрывной и разведывательной работы. Однажды, возвращаясь после успешно выполненного задания, Алексей наскочил на мину. Очнулся он уже в плену. Потом концлагеря и шахты в Бельгии. В Цварбергском лагере Гвоздарев вступает в группу Сопротивления, активно руководит пятеркой, обеспечивающей побеги из лагеря. Когда же над ним повисает реальная угроза быть расстрелянным за эту работу, по решению группы Сопротивления он бежит из лагеря и организует партизанский отряд из русских военнопленных. Устанавливает связь с бельгийскими коммунистами из подпольной армии Сопротивления. Вместе с бельгийскими борцами с немецкими оккупантами отряд Алексея Гвоздарева взрывает железнодорожные составы, нападает на немецкие гарнизоны, освобождает военнопленных. За голову Алексея Гвоздарева, известного немцам под кличкой “Седой”, оккупанты обещают 100 тысяч франков. А в это время “главарь русских бандитов” по кличке “Седой” с фальшивым паспортом на имя Хайдена, в модном костюме, белоснежной манишке, новеньком котелке и темных очках неторопливо, как бы прогуливаясь по улицам бельгийской столицы, направляется на переговоры с командованием “Арме секрет” (подпольная армия Сопротивления) о координации дальнейших действий.
И снова взлетают в воздух водокачки и паровозные круги, эшелоны с награбленным гитлеровцами добром, боеприпасами и солдатами.
После этих событий прошло много лет. Из них 25 лет после войны Алексей Гвоздарев работал в своем НТО в г. Ленинграде. Специалист по исследованию документов, он не раз своим большим опытом эксперта помог оперативным работникам установить истину и разоблачить преступника. Тридцать лет назад Алексей Гвоздарев умер. У вдовы покойного остались бронзовый значок участника бельгийского Сопротивления, многочисленные письма к мужу с иностранными и отечественными марками от участников партизанской борьбы в Арденнах.
Один из стендов С.-Петербургского филиала Музея Революции и поныне хранит бельгийский паспорт, выданный на имя Хайдена Мориса Хюбера. На фотокарточке, скрепленной печатью мэрии, без труда можно узнать бывшего старшего эксперта майора милиции Алексея Петровича Гвоздарева.
PRETICH.ru
***