Приемы искоренения большевизма из собственных рядов в партизанском отряде Анненкова ничем не отличались от того, чему подвергалось население занятых отрядом районов, с той только разницей, что близость фронта, военная дисциплина давали еще более широкий простор для преследований «неблагонадежных».
В конце 1919 года раскрыт был при помощи провокатора в кирасирском полку «заговор» 18 человек солдат. Из них значительная часть не имела даже никакого отношения к этому заговору. Однако все были повешены или расстреляны.
В конце 1919 г. под влиянием зверского режима в частях партизанского отряда и, вследствие того, что стало известно, о ликвидации колчаковского фронта и развале колчаковской армии, мобилизованные солдаты стремились как можно скорее уйти домой. Ярушинская бригада, состоявшая исключительно из мобилизованных, находясь на копальском фронте, одна из первых подверглась влиянию новых настроений. Солдаты пачками переходили на сторону красных. К ним начали примыкать офицеры. Наконец (по показанию свидетеля Ефимкина) после занятия города Копала, когда офицеры собрались в церковь на какое-то совещание, было решено забросать ручными гранатами «братьев офицеров». Были наглухо забиты двери, и только благодаря окружению этого места пулеметами, восстание не удалось: нападавшие солдаты бежали. После этого Ярушинская бригада была разоружена, выведена из района Копала и вместе с частью офицеров отправлена в район Уч-Арала. По прибытии их Анненков устроил совещание с офицерами, а своего адъютанта Карбышева послал выяснить настроение солдат. Убедившись в том, что в качестве боевой силы приведенные несколько сот ярушинцев использованы быть не могут, Анненков распорядился часть из них распределить по рабочим командам, а другую часть направить в тыловые части. Но в тот момент, когда солдаты были выведены за околицу в камыши, на реке Тентек, конвой, состоявший из черных гусар, атаманцев и самоохранной сотни Уч-Арала набросился на разоруженных солдат и перебил их. Свидетель Ефимкин показывает, что вторая группа, заметив, что первые лежали расстрелянными, изрубленными в камышах, бросилась убегать во все стороны. Их конвойцы преследовали и рубили на месте.
Десятки заявлений, полученных из различных мест Союза, в основном подтверждают то, что показывает свидетель Ефимкин. Да оно и понятно. Ибо в самом конце 1919 г. и 1 января 1920 г. Анненковым были изданы два приказа, которые предоставляли право офицерам и партизанам производить расправу с заподозренными в большевизме на месте, без всякого суда и следствия.
Приводимые ниже приказы показывают, насколько напряженным стало состояние отрядов к началу 1920 г., и к каким бессмысленным, жестоким мерам прибегал Анненков для того, чтобы заставить малодушных принять его веру.
ПРИКАЗ
по Отдельной семиреченской армии
№ 14.
Ст. Урджар.
1 января 1920 г.
§ 1.
В первый день Нового 1920 года поздравляю все войска Отдельной семиреченской армии, желаю счастья и успеха в разных делах. Твердо верю и надеюсь, что наступающий Новый год будет для нас более счастливым, чем конец старого года. Успех красных на нашем Восточном фронте еще не означает полной победы большевизма. Сибирь еще не испытала и не узнала, что такое большевизм. Центральная Россия почти два года несет иго большевизма, и почти ни одно перехваченное радио большевиков не пропускает упомянуть о крупном восстании то в одном, то в другом конце Европейской России.
Те же большевистские радио сообщают о крупных успехах на Двинском и Нарвском направлении, о полном падении советской власти в Ферганской области.
С большой тревогой большевики призывают измученный народ выступить на борьбу с союзниками, которые считают большевизм ядом, убывающим культуру, и решили ввести свои войска.
В своих радио большевики сообщают, что японцы уже начали свои действия против большевиков. Все это указывает на то, что уже не так блестящи дела большевиков, не так уже плохи наши дела, как это думают малодушные и трусы. Пусть каждый из нас помнит, что мы боремся за восстановление Права и Закона и пусть каждый помнит, что в этом деле с нами бог.
§2.
Приказываю: замеченных в распространении провокационных и панических слухов, агитирующих в пользу большевизма — немедленно расстреливать на месте преступления. Право приводитъ в исполнение расстрела таких негодяев даю каждому офицеру и добровольцу, как сознательно жертвующим своими жизнями за благо родины.
Борьба с такими предателями должна вестись беспощадно, так как они хуже большевиков, ибо находятся среди нас и действуют подло против нас.
Подлинный подписал командующий Армией атаман
Анненков.
ПРИКАЗ
по Отдельной семиреченской армии
№ 12.
Ст. Урджар.
29 декабря 1919 г.
§ 3.
В некоторых частях Армии есть малодушные, которые, видя неудачи наши на Восточном фронте, думают, что все пропало, и надеются только на близость китайской границы. Трусам не место в Армии. Я их не держу. Все, кто хочет, спасая шкуру свою, уйти в китайские пределы, будут пропущены. Но никто не смеет высказать свою трусость и распустить провокационные слухи. Таковые негодяи будут расстреливаться безжалостно, как преступный элемент.
Подлинный подписал командующий Армией атаман
Анненков.
Второй случай массового уничтожения солдат известен в отношении тех, которые не считали для себя возможным переходить китайскую границу и хотели остаться в пределах советской России. В апреле 1920 г. в районе Уч-Арала и селении Глинковки атаман Анненков распорядился выстроить свои части для того, чтобы установить численность тех, кто желает уйти за границу. Всем, кто желает остаться, было предложено выйти вперед, затем они были сведены в несколько групп, и им было разрешено итти в желаемом направлении. Когда эти группы начали двигаться по горным проходам, по направлению к тем селениям, где, по имеющимся сведениям, находились красные, им навстречу выскочил оренбургский казачий полк, прикрывавший с тыла отступление анненковского отряда, и значительнейшая часть уходивших была зарублена или расстреляна.
Так мстил атаман Анненков всем своим солдатам, которые не захотели итти в Китай, чтобы продолжатъ борьбу против Советской России по указке английского империализма. Если перечисленные случаи являются примерами расправы с теми людьми, которые не хотели быть политическими союзниками Анненкова в его непримиримой борьбе с советами, то совершенно исключительное место занимает уничтожение семейств полковника Луговских и других отрядных офицеров по своей бессмысленной жестокости, доходящей до извращения. Разрешение атаманом Анненковым выбирать себе путь либо в Китай, либо оставаться в России, казалось, предоставляло право всем желающим делать этот выбор по своему усмотрению. Однако события в этом случае развернулись следующим образом: на перевале Сельке, в районе Джунгарских ворот, откуда Анненков должен был бы перейти Джунгарскую границу, вечером расставлялся караул около всех щелей. Семья полковника Луговских, переезжая, заблудилась и попала к той щели, которая вела в Советскую Россию. Там стоял офицерский караул, состоявший из сотника Васильева, хорунжего Ганаго и целого ряда других офицеров. Васильев и Ганаго были приближенными атамана Анненкова. Ганаго — член организации «13-ти», Васильев, старый казачий офицер, которого Анненков знал с 1909 г. по совместной службе в городе Джеркате и с которым он бок-о-бок провел всю империалистическую войну. Во время спора о том, можно ли проехать или нет, полковник Луговских сделал выстрел в воздух.
Тогда Васильев выстрелил в Луговских и убил его на месте. После этого была захвачена вся семья Луговских и находившиеся вместе с ним жены и дочери других отрядных офицеров и были поголовно изнасилованы, причем не были пощажены девушки и девочки вплоть до 12-летнего возраста. После этого, доведя женщин до состояния исступления и полусумасшествия, анненковские офицеры в последний раз на территории России глумились и издевались над беззащитными и безоружными женщинами, которых затем исключительно варварски изрубили [шашками]на части. Сначала отрубали одну ногу и руку, потом вторую и т. д. В припадке бессмысленного бешенства и зверства они шашками вскрывали животы и рубили половые органы у женщин. Во, время этой кровавой бойни одной 13-летней девочке с перерубленной рукой, дочери офицера оренбургского казачьего полка удалось убежать. Она пришла к своему отцу и рассказала о случившемся. Сейчас же была наряжена делегация к Анненкову, который был принужден часть караула отдать на самосуд оренбургским казакам, которые уже выстроились и угрожали отомстить офицерам, насильникам и убийцам. Но своему другу сотнику Васильеву Анненков дал возможность убежать. Само собой разумеется, что разгневанные казаки вынесли смертный приговор тем, которые были отданы в их руки, и тут же на месте часть виновных изрубили. И в тот момент, когда уничтожали хорунжего Ганаго, он кричал, что Анненкову было известно о предполагавшейся расправе.
Таковы были нравы в отряде Анненкова, так велась борьба не только с заподозренными в большевизме, но и с офицерами и их женами.
По материалам следствия и судебного процесса в Семипалатинске летом 1927 года
***
От редакции сайта Претич: я родился в селе Маканчи (станица Ивановская, село Ивановское), и здесь (в окрестностях, ближе к Бахтам) в 60-х годах ХХ века нашли место массового захоронения – порубанных белоказаков, с женщинами и детьми. Выяснилось, что это были те казаки и офицеры армии Анненкова, которые решили вернуться в советскую Россию. Анненков им разрешил, но при условии, что они сдадут оружие. Потом «бравый» атаман послал своих карателей расправиться с ними и с их семьями. Те нагнали вереницу из всадников и телег. И устроили кровавую мясорубку, насиловали живых и умирающих женщин, в том числе малолетних девочек… Ограбив их, они заставили нескольких оставшихся в живых перенести тела в ближайший овраг и забросать их ветками, землей, камнями… Потом зарубили и этих…
Подобные следы «подвигов» аннековцев в Семиречье не редкость…
***