Юноша подошел к окну. Сквозь стекло, сквозь синеву спускающихся сумерек за окном напротив белело девичье лицо. Несколько мгновений, сумерки стали гуще, видение исчезло.
Завтра, в тот же час юноша стоял у своего окна. В окне напротив белело лицо незнакомки. Так повторилось и еще день спустя. И еще. Много лет. В какой момент видеть друг друга стало для них необходимым! Почему они так и не познакомились! Кто знает! Ведь они жили давно: сто лет назад, а может, двести.
Эти двое так и умерли в безмолвном поклонении друг другу. В память о них у окна юноши родные водрузили его скульптурный портрет. Темные волосы... Ворот белой рубашки... Взгляд устремлен к заветному окну...
Остановитесь. Запрокиньте голову. Видите! Это было здесь, в Старом Таллине, где средневековые дома и поныне смотрят друг на друга — окна в окна...
Из множества легенд и преданий Старого Таллина я выбрала эту. Может быть, потому, что портрет влюбленного юноши (переснятый со скульптуры и воплощенный в современный плакат) стал символом одного из интереснейших, недавно рожденных городом народных праздников (расскажу нем ниже). Или меня покорила суть, что лежит в основе истории двух влюбленных. Ведь это история о загадочности человеческой души. А еще — о преданности. О том, что все подлинно высокое в нас — не требует особых знаков выражения. Оно либо наличествует, и люди непременно узнают об этом, либо отсутствует, и пустоту не прикрывают самые громкие фразы.
Вот откуда он — праздник, которым одаривает Таллин. Город заставляет всматриваться в себя, вслушиваться. Заставляет размышлять. Это праздник — без праздности. Праздник волнующего соприкосновения с духовным богатством народа.
И еще немного о том, почему из множества легенд и преданий таллинских улиц и улочек я выбрала ту, что упомянута выше. Подойду к объяснению чуть издалека.
Я познакомилась с известным в Эстонии ученым, философом Харри Янсом. Одно из основных направлений его научного интереса — проблемы личности, семьи. Янс работает в службе психологической помощи человеку. В частности, исследует природу стрессовых состояний. В поле его внимания и причины самоубийств. (Эстония занимает первое место в стране по их числу.)
Янс — организатор Таллинской «Службы доверия». Пока на общественных началах (кое-кто из должностных лиц никак не уяснит для себя необходимость подобной службы милосердия). В субботу и воскресенье по 14 часов ученый дежурит у «телефона доверия». Сорок обращений за помощью, сорок снятых стрессов за дежурство — таков «коэффициент полезного действия» бескорыстия, доброты, профессиональной компетентности этого человека. (Подчеркну еще раз — «телефон доверия» существует пока лишь как эксперимент.)
Один из вопросов, о которых мы говорили, касался тяги человека к спиртному. (Эстония в этом ряду в числе «передовых».) Какая работа способна «выстроить бастион», который оградит от пьянства! Харри сказал: «Работа по программе «Человек». Или «Внимание, человек!»
Он обосновал свою мысль, и я поняла ее так: «конструкция» личности, гармония ее запросов с окружающим миром способны дать психологический, эмоциональный настрой, который не будет нуждаться ни в каких «помощниках». Человек впервые прибег к алкоголю, полагает Янс, не потому, что «рвался к удовольствию». Он нуждался в снятии напряжения и обнаружил: алкоголь тут помощник.
Значит, программа «Внимание, человек!», как программа борьбы за трезвость, должна включать в себя изучение тех «путей» и «перекрестков», на которых происходит разлад личности с — коллективом, окружающей средой, семьей и так далее. Потому что отсюда, с этих «путей» и «перекрестков», человек и выносит порой непосильную психологическую перегрузку.
Широко бытующее представление, будто тяге к спиртному способен противостоять хорошо налаженный «досуговый сервис», с точки зрения ученого, заблуждение. Скажем, для мужчины, (наука знает это) первостепенно утверждение себя значимой личностью. Сфера труда — вот «главное место», откуда он выносит либо душевный комфорт, либо «провал» И этот разлад с миром для него куда серьезнее, чем, к примеру, тот, что происходит от невозможности в час досуга сходить в театр.
Программа «Внимание, человек!», насколько я поняла Харри Янса, — атака на причины явления, а не на следствие, как зачастую практикуется сегодня.
Вернусь к легенде, упомянутой выше. Человек хрупок, но он и всесилен. Даже в безнадежной любви он может выстоять.
И обратить безнадежность в надежду тоже может. Он только требует к себе внимания. Ведь кто знает, что бы стряслось с теми двумя, память о которых хранит Старый Таллин, не подходи после первых встреч каждый из них к своему окну изо дня в день...
Итак, давайте взглянем на Таллин с позиций воображаемой программы «Внимание, человек!». (Сразу оговорю: один репортаж не вместит всего, что в данном случае заслуживает внимания.)
Таллин, Ратушная площадь, 17.
Средневековый дом соседствует с аптекой, основанной еще в XIII веке. Республиканский совет Общества борьбы за трезвость. В назначенный день и час я пришла сюда на очередное заседание бюро правления. Рассаживаемся в уютном конференц-зале. Урви Аугустовна Эльми — первый заместитель председателя правления, Эрни Петрович Сильвет — заместитель председателя, Эдуард Эдуардович Тюйр — ответственный секретарь, Инге Сиротин — ответственный секретарь Таллинской городской организации Общества, представители районных организаций.
С информацией выступают председатели первичных организаций ВДОБТ: автобусного объединения — Марк Абрамович Клепач и фабрики «Сальво» — Энн Артурович Пеебосте.
Прежде чем рассказать о проблемах, которые находятся в центре их внимания, коротко о тех, кто руководит республиканским правлением.
Урви Эльми — экономист. Получила и высшее партийное образование. 20 лет — на советской работе, председатель райисполкома, заместитель председателя горисполкома.
На вопрос, что привело ее к новой сфере деятельности и в чем здесь для нее трудности, отвечает:
— Суть нынешней работы очень близка тому, чем я занималась всю жизнь. Коротко я сформулировала бы ее так: внимание к человеку. А трудности оказались большими, чем я предполагала вначале. Одна из них: многие руководители, в том числе и крупного масштаба, не вникают в глубину проблем трезвеннического движения. А ведь от их понимания зависит многое, собственно весь настрой на местах.
Эрни Сильвет — юрист. Был министром юстиции Эстонии. Что составляет суть его нынешних забот?
— Занимаюсь пропагандой трезвеннических идей. В том числе — правовых отношений в антиалкогольном движении. Нахожу работу крайне важной.
Эдуард Тюйр. Прошел большую школу профсоюзного активиста. Много лет был председателем профсоюзного комитета полиграфической промышленности республики.
— Кому, если не профсоюзному активу, быть в авангарде нашей борьбы? — говорит он. — Трудности? Они есть Первый год работа шла активнее. Докапываемся до причин. Ищем, в каких направлениях двигаться дальше...
Замечу, что заседание, на которое я пришла, преследовало и эту цель: сообща с низовым активом трезвеннического движения, думать: где сегодня передний край борьбы, в чем ее суть, каких усилий требует.
Итак, за круглым столом старинного особняка на Ратушной площади начинается разговор. Чтобы не утомлять читателя долгим его пересказом, воспользуюсь лаконичным языком цифр. Активисты не бездействуют. И, скажем, «отношения»: шофера и слесари автобусного предприятия — вытрезвитель «сузились» на тридцать один процент, если сравнивать годы 1985 и 1986. Или у тех же автобусников в два с половиной раза за тот же год сократились случаи «нетрезвого состояния» на рабочих местах. Однако считают ли активисты, что они действительно, как говорится, владеют ситуацией? Вот ответы на некоторые из заданных им вопросов.
— Все ли руководители среднего звена предприятия стали членами Общества!
— Нет.
— Престижно ли быть членом
— Мы популярнее, чем Красный Крест или ДОСААФ, но большого престижа не завоевали.
— Отношение вообще к Обществу!
— Нередко слышишь: оно не нужно.
— Чем вы объясняете такую позицию!
— Пьянство — острая социальная болезнь, и, видимо, усилиями лишь активистов-трезвенников ее не победить. Мы пока не наступаем — мы скорее обороняемся.
— Что вы понимаете под наступлением!
— Нужна материальная база, чтобы, к примеру, иметь не просто безалкогольное кафе, а кафе небывалого уровня привлекательности. Скажем, с выступлениями звезд эстрады. И чтобы право на посещение его имели прежде всего члены нашего Общества, а затем уж — все остальные. То же — о спортивном комплексе. О базе семейного отдыха. Вот где — залог престижа.
— Мы обратились в исполкомы двух районов города — Октябрьский и Калининский: помогите нам, активу трезвеннического движения, с помещением. Выделите пустующие помещения, подвалы. Мы приведем их в порядок и оборудуем под спортивные залы, семейные клубы по интересам. Пока поддержки нет. Выходит, воевать приходится на два фронта — с вином и с бюрократами.
— Нужна гласность в том понимании, как о ней говорится в последних партийных документах. Скажем, у нас в городе повсеместно появилось пиво. Разливанное море. Почему вдруг? Нам. активистам, этого не разъяснили. И мы, в свою очередь, не можем говорить об этом с людьми. А они кто удивляется, а кто и откровенно посмеивается: «Дескать, ну, доборолись?..»
— О том, что работа в первичных организациях как бы приостановилась, если не пошла на спад, в общем-то хорошо известно. Это шило в мешке не утаишь. Что происходит?
Видимо, нет четкого курса, какие цели мы преследуем, кроме как «убрать пьянство с глаз долой»? Наша стратегическая программа? Чего мы хотим добиться в конце концов? Ведь наше Общество не для пьяниц. Мы хотим научить молодежь радоваться жизни без алкогольного допинга. Но одними призывами мы этого не добьемся.
— О серьезных проблемах говорят представители крупных коллективов. Каково же положение там, где людей — единицы? Видимо, их «полигон» действий — районная организация ВДОБТ. Но ее возможности всем хорошо известны. Нет ни людских, ни материальных ресурсов. Итог? Люди воспринимают обязательность создания в их маленьких коллективах «первичек» как чисто «бумажную» акцию, очередное порождение бюрократизма.
Такими были суждения. Не буду перечислять все «болевые точки», которые выявились при этом. Главное, разговор обнаружил: нынешняя ситуация в трезвенническом движении серьезна и ответственна.
И этот вывод, к которому пришли на заседании в республиканском совете, я склонна расценивать как положительный момент в его работе. Мы живем не в те дни, когда негативные стороны жизни было принято оставлять вне общественного внимания. Мы живем в пору перестройки. А ее основа — правда: видеть правду, действовать, исходя из знания правды. А она, если подойти с позиций программы «Внимание, человек!», проста: трезвенническое движение сегодня по сути не «оснащено» ничем, кроме общих призывов. Эти призывы и та работа, что, как говорится, «лежала на поверхности» — дали свои результаты. Но для того, чтобы идти дальше, этого мало. Даже четкая стратегия торговли вином и пивом отсутствует. Как же сориентироваться активисту? Как сориентироваться и тому, кто может пополнить ряды активистов, но пока не делает этого?
Таллин, улица Норусе, 18.
Этот адрес чрезвычайно интересен. Прежде всего потому, что появился лишь с августа 1986 года. Что, выстроили в городе новый дом? Совсем наоборот. Возродили к жизни старый. И не дом — средневековый амбар, сарай, который был обречен на снос. История возрождения примечательна.
Тот, кто следит за телевизионными программами «12-й этаж», непременно запомнил лицо участницы одной из них. Эта женщина сумела собрать вокруг себя сотни подростков. Не ради забав и развлечений — на уборку городского мусора. Кто она и чем покорила ребят?
Тина Мяги. Режиссер молодежных программ Эстонского телевидения. Говорит о своей «встрече» с двенадцати-тринадцатилетними ребятами, точнее — о своем неожиданном интересе к человеку этого возраста с некоторой долей удивления.
— В работе на телевидении все внимание отдавала студентам. Мне казалось, что именно на возрастном перекрестке 17-20 лет — искания, мятежи юности. А значит — и становление личности. А значит — и возможность как-то способствовать ему. Я заблуждалась. Сейчас весь мой интерес возле тех, кто ходит в пятый, седьмой, девятый класс.
«Встреча» была случайной. Просто на приглашение с телевизионного экрана — она обращалась к студентам прийти на уборку родного города — явились школьники.
Почему они пришли на зов Тины?
Потребовалось время, чтобы она сумела это понять. Поняла так. Уже десяти-одиннадцатилетний человек, пусть неосознанно, но активно, сопротивляется — заорганизованности. Ведь буквально начиная с яслей он ходит в строю, с первых классов школы «член» звездочки, отряда — часть массы. А он хочет быть личностью. Со своим именем. Со своими поступками.
Явиться убирать городскую свалку — поступок. К тому же человек видит — он вправе отсюда и уйти. Хоть через пять минут. И — вновь явиться в следующий выходной. Его здесь знают по имени. Его не отмечают в списках. Но им дорожат. Его появление важно! Если он увидит все это — его сюда потянет.
А идея своего клуба, его назвали «Родной город», возникла, пожалуй, именно тогда, когда наткнулись на старый амбар и узнали, что он идет на снос.
Не буду рассказывать, как Тина добивалась, чтобы развалюху не ломали, а «подарили» ребятне. Трудное было дело! Но — добилась. Потом был создан специальный проект восстановления и обновления здания. Потом была азартная ребячья работа. Специалисты сделали только непосильное детям.
И вот он зажил — клуб «Родной город». В нем нет записи. Прийти может каждый. Здесь поют, читают стихи, танцуют. Все, кто хочет.
...Их прошло рядом с Тиной Карловной уже семь с половиной тысяч — самых разных ребят. Она всех знает по именам. Помнит. Думаю, и их «память» о встрече с ней будет долгой. Ведь она что- то сдвинула в их представлении о мире и о себе самих. Научила не бояться мозолей на руках. И, кроме того, преподала урок бескорыстия: двенадцать лет подряд, выполняя полную нагрузку режиссера телевидения, Тина Мяги безвозмездно работает с ребятами все свое «свободное» время, в том числе все субботы и воскресенья.
Естественен вопрос: разве Тину Мяги нельзя назвать самым что ни на есть преданным борцом за трезвость, хоть она и не конкретизирует для себя подобной задачи? И еще: где такие, как она, рыцари в движении за отрезвление? Их нет? Их мало? Почему? Не потому ли, что и это, добровольное движение загнано в рамки строгих циркуляров? А для того, чтобы их «раздвинуть», нужна незаурядность личности, масштаба Тины Мяги.
Сделаем еще несколько сот шагов по той же улице Норусе. И вот оно — домоуправление Старого Таллина. И вот он — его начальник, Рейн Койт.
Из-за стола поднимается человек средних лет, чем-то удивительно похожий на Раймонда Паулса, прославленного музыканта. Стрижка, костюм, манера держаться — что их роднит? Нет, скорее выражение лица.
Знаете, что устроил Рейн Койт в своем домоуправлении? Потрясающий (именно потрясающий) спортивный комплекс. Здесь больше ста различных тренажеров. Зал для баскетбола. Плюс сауна. Плюс бассейн. Плюс небольшая площадочка с эстрадой — можно потанцевать или спеть.
Как известно, заработная плата тех, кто трудится в домоуправлении, весьма скромна. Но Рейн Койт не покидает своего поста уже 10 лет. И работа слесаря-сантехника в его домоуправлении — престижна! Кстати, отсюда ушли все любители похаживать не очень ровной поступью. Те, кто остался и пришел вновь, высоко несут честь профессии.
А дальше... Но сначала — несколько слов о борьбе. Рейн Койт «воевал» за каждое нововведение. Трудно подсчитать, сколько «деловых» кабинетов он посетил, и не единожды. У него было множество противников. Но, к счастью, были и единомышленники. Его поддерживали и городской, и районный комитеты партии. И появилось то, без чего сегодня уже не мыслим Таллин. Начиналось с праздника «День домоуправления Старого города». Вылилось — в общий городской, теперь уже традиционный праздник «Старый город». Помните, я упомянула: его эмблемой стал портрет одного из двух влюбленных, не узнавших даже имени друг друга.
Наверно, и на этом празднике не все узнают друг друга по имени. Но все до единого с удивлением и радостью обнаружат, что город — их обший дом. Улыбки, добросердечие, тепло — все здесь от них и для них.
Праздник длится ровно неделю. С первой субботы июня. Но готовятся к нему загодя. Город моют (в прямом смысле слова). Потом в десятки, сотни духовок задвигаются противни с коржиками, булочками, домашними хлебами. Срезаются специально выращенные цветы. Извлекаются из сундуков и чемоданов заветные юбки и шляпки. С полок достаются кувшины для молока, с чердаков — плетеные корзинки.
Зачем, спросите. Для праздника. Потому что какой же праздник Старого города, если по его каменным мостовым не застучат деревянные сабо очаровательных семи — десятилетних модниц в длинных юбках и соломенных шляпках с лентами? И если эти модницы не будут, как в старину, продавать встречным цветы и угощать их домашними сладостями?
И какой же праздник Старого города, если семи-десятилетние парни не понесут по улицам кувшины с молоком, дополняя угощение ломтем домашнего хлеба?
Слушай музыку, пой, танцуй. 150 концертов за неделю. 50 спортивных праздников. Устал — передохни, и снова — на улицу. Кино, концерты, торговля — все для тебя и день и ночь напролет.
...Вы только подумайте: всего один человек, такой, как Рейн Койт, может, оказывается, заварить такую «кашу». Люди становятся дружнее. Им тепло среди холодных камней Старого города.
* * *
Харри Янс (помните, ученый, работающий над проблемами стрессовых состояний человека) упомянул: на психологический настрой современного человека влияет все: и коллектив, где он работает, и поликлиника, куда он спешит, заболев, и улица, по которой он идет за хлебом... А одно из распространенных стрессовых состояний человек формулирует так: «устал жить». Это говорит подчас юнец. Тот, кто перегружен душевной усталостью.
Давайте думать об этом.
Думать так же серьезно и творчески, как люди, с которыми нас познакомило путешествие по Таллину.
Юлия Хорицкая, 1987 г.