Он был похож на кита. Распластался на бетонке, раскрыл настежь пасть-аппарель. Танки он уже «проглотил», теперь дошла очередь до людей. До сказочной чудо-юдо рыбы-кита он, пожалуй, не дотянул — та глотала и поболее, но все же и малый десантный корабль на воздушной подушке вмещает достаточно техники и морской пехоты!
Трюм, освещенный по бокам цепочкой ламп... Танки затихли, перетянутые крест-накрест цепями, прикованные к палубе и переборкам. Возле них еще хлопотали моряки поста посадки: проверяли крепление, заглядывали под машины, верно ли стали, не сдвинет ли в море волной...
Все в порядке! Старший матрос Анатолий Никитин вынырнул из узкого прохода между танком и переборкой, не торопясь отряхнул ладони и махнул товарищам — дело сделано. Матрос Рашид Гасанов заторопился на свой боевой пост электрика штурманского. Старшего матроса Михаила Занковича тоже позвали срочные дела.
— На людей и раньше не жаловался — трудолюбивые, не боятся руки испачкать. Но то, что они сделали в эти три-четыре дня учений, было неожиданным даже для меня. — Командир корабля капитан-лейтенант Анатолий Михайлович Откидыч говорит негромко, словно прислушиваясь ко всему, что делается на корабле. — У нас с ремонтом сложно было. Делать его в заводских условиях — могли не успеть к началу учений. Заниматься самим — значит не спать ночами. Собрались экипажем, подумали... Решили — возьмемся сами. По-комсомольски!
Чего стоила морякам эта работа, видно хотя бы по рукам матроса Алексея Майоренко. Посмотришь на такие ладони, сомневаться не будешь — натруженные. Моряк был старшим в ударной бригаде: начинал раньше всех и заканчивал позже обычного. Спали вполглаза, ссадин не считали, у всех была одна цель — заставить свой кораблик снова летать над волнами. Недаром называется он кораблем на воздушной подушке!
Анатолий Михайлович, рассказывая о людях экипажа, называл не только имя и фамилию моряка, а и добавлял, откуда он родом, кто родители. Создавалось впечатление, что говорит командир о давних знакомых, с которыми уже не один пуд соли съеден. А люди на корабле — кто только пришел, кто год, кто полтора под началом его служит.
Командир энергичен, по кораблю ходит быстро: там посмотрит, здесь проверит и на ходу говорит:
— Если хотят показать что-то ударное, то часто пишут: работали с огоньком. А по мне — легковесно это звучит для настоящего, тяжелого флотского труда. Конечно, пока не устал, то еще весело, а потом не до улыбок. Я видел своих моряков: они потемнели лицом, осунулись и работали, сказал бы, не с огоньком, а с завидной яростью. Наверное, так же, стиснув зубы, ходят в атаку...
...Турбины ревели на полную мощь. Здесь даже в ухо кричи — не услышишь. Но, по-моему, старшину 2-й статьи Валентина Максимчука это не смущает. Если надо что-то сказать матросу Владимиру Колосову — пара жестов, и тот понятливо кивает головой. Моряки несут вахту недалеко друг от друга. У каждого свое окошко, через которое следят за работой турбин. Со стороны можно подумать, что парням и делать нечего: стой да поглядывай. Надо было их видеть перед запуском двигателей, когда хлопотали они у механизмов. Один из морских пехотинцев долго наблюдал за ними, потом сдвинул на затылок берет и сказал: «Достается ребятам». Пехотинцам еще предстоит вступить в бой, а для экипажа он давно уже начат, и каждый специалист на своем месте работал с максимальной нагрузкой.
Корабль приподнялся, и непривычно было ощущать, как он покачивался над бетонной «взлетной полосой». Турбины взяли еще одну ноту, более высокую, звонкую, и мы сошли на воду. У руля, который очень напоминал обычную автомобильную баранку, стоял командир. Рядом, надев наушники, старший лейтенант Евгений Балобан управлял электромеханической боевой частью. А несколько поодаль, чтобы не помешать ненароком, разместились у бортовых иллюминаторов рубки «пассажиры» — морские пехотинцы. Со многими из них я уже знаком со вчерашнего дня — был в их подразделении.
Вот командир роты гвардии капитан Петр Алексеевич Унинский: невысок, строен, выглядит моложе своих лет. Накануне высадки мы долго с ним сидели над картой, где цветными карандашами была начертана «судьба» предстоящего десанта. Лаконичными и точными были слова боевого приказа: «...атакой с ходу уничтожить «противника»... овладеть рубежом... тем самым обеспечить высадку основных сил...»
— А не слишком ли много для одной роты? — спросил я тогда Уиинского. — Здесь вот и контратаку отбить надо...
— Мы же морская пехота, — несколько удивленно ответил гвардии капитан, — у нас в бою своя арифметика.
Офицер знал возможности своей роты, сколоченной из высоких крепких парней, обкатанных на полевых занятиях, проверенных огнем и водой не одного десанта. Эту роту в полном составе я видел у парашютной вышки — моряки ждали очереди, чтобы шагнуть с высоты. Для них, как объяснил командир роты, — это «глоток отваги» перед боем.
Спустились с Петром Алексеевичем вниз, к пехотинцам. Вот чего не ожидал увидеть: то ли их убаюкал рев турбин, или от вынужденной паузы в ожидании команды, но многие парни дремали, подложив под голову противогазы.- Таким нервам позавидуют и олимпийцы. Унинскому, видимо, эта картина привычна. Он кивнул: мол, порядок, настроение боевое.
Берег словно выплыл из тумана. Пологий и пустой, он казался безлюдным. Только весь в оспинах разрывов да исчерчен линиями траншей. Танки в грузовом трюме уже рыкали, прогреваясь. Пехотинцы надели каски. Вглядываюсь в лица моряков. Что они чувствуют перед атакой, о чем думают? У каждого, наверное, свое близкое и родное. Гвардии старший матрос Виктор Шпиль машинально поправляет подсумок с автоматными рожками. О нем могу сказать точно: в мыслях Виктор разговаривал с женой и сыном. Глубокой ночью перед десантом он показывал мне их фотоснимок...
Остановились неожиданно: корабль плавно качнулся и осел, опуская голос турбин до басовитых нот. Как огромная рыбина, сошедшая с волны, он открыл пасть-аппарель. «Пошел, десант! Удачи тебе!»
...Морская пехота рассыпалась веером и ринулась вперед, опоясавшись огнем. Какая-то пичуга ошалело метнулась вдоль цепи и скрылась в густой траве, где танки уже проложили свой след.
— Корнюшин, поднимай своих людей, Корнюшин! — кричит командир роты, привстав на колено.
Сквозь грохот боя его едва слышно, но гвардии сержант Алексей Корнюшин обернулся на голос, рывком поднялся и взмахнул автоматом над головой. Ожившая цепь пехотинцев упорно пробивала себе дорогу, расширяя захваченный участок.
«Противник», по-видимому, опомнился окончательно: шквальным огнем, танками решил сбросить штурмовую группу в море. Сверху хищно зависали вертолеты огневой поддержки. Но пехотинцы уже вцепились в берег, на который должны выйти основные силы десанта. Сейчас, в эти короткие минуты боя, решалась судьба всего дела: выстоят пехотинцы — вторая группа десанта разовьет успех.
К месту боя катились по буграм коробочки танков. Несколько таких атак уже было отбито, но в этот раз, понимал ротный, «противник» поставил на карту все. Только бы успела подойти помощь с моря...
Бронированные машины быстро съедали расстояние: они росли на глазах, сотрясая выстрелами воздух побережья. Через минуты будут здесь... Но за спиной десантников уже нарастал мощный гул. Он прорвался сквозь взрывы и треск очередей и влился в общий фон боя. Подошли основные силы десанта...
Капитан-лейтенант В. Садовский
«Советский воин» №5 1982
***