Не так уж давно — несколько поколений назад — океаны и моря буквально кишели всякой тварью. Мы имеем в виду, конечно, не смирную сельдь или кроткую камбалу, а существа страшные и таинственные. Морского змея, способного проглотить корабль, осьминога, одним движением пары-другой щупалец тащившего судно на дно, а также морских обольстительниц и прочего, прочего, среди чего «Летучий голландец» казался не таким уж и страшным.
Верили этим рассказам сухопутные слушатели или нет, сказать трудно, но, во всяком случае, в присловиях многих народов образ моряка, любящего приврать, занимал примерно то же место, что у нас охотник или рыбак. Главное другое: сами моряки свято во всю эту сверхъестественную чушь верили. И старались от нее уберечься всеми доступными средствами: амулетами, талисманами, заклинаниями. В серьезном рейсе нельзя было допустить присутствия женщины на борту. За плевок на палубу можно было угодить за борт.
Моряки обзаводились амулетами, потому что рисковали жизнью; владелец корабля рисковал имуществом. И относительную безопасность своего корабля и груза он обеспечивал тем, что на носу помещал вырезанную из дерева статую. Изображение прекрасной дамы, чтобы околдовать и сбить с толку злые силы, или уродину — чудовище, столь страшное, чтобы напугать их раз и навсегда.
Начало, как и всему на море, положили финикияне. Носы их кораблей украшала конская голова. Древние египтяне отдавали предпочтение голове быка Аписа — священного животного.
В раннем средневековье, когда волны морей стали бороздить ладьи викингов, узнать их было нетрудно по голове дракона. И каждому, кто видел разъяренного дракона, становилось ясно, что на палубе решительные воины с наточенными боевыми топорами и щитами из липового дерева.
Таковы предки затейливо вырезанных скульптур, которые еще в начале нашего века украшали каждый уважающий себя деревянный корабль. Причем резчики были не просто ремесленниками, выпускающими продукцию на потоке, — нет, каждая скульптура была произведением искусства.
С течением времени, когда железная техническая целесообразность окончательно определила форму и вид нынешнего судна, деревянная скульптура исчезла так же, как и корабли, носы которых она украшала. И десятки скульптур провалялись бы невесть где, пока лет десять назад не стали их собирать в морские музеи. Самая богатая коллекция собрана теперь в Стокгольмском морском музее — с эпохи викингов до времени судовладельца Юхана Нурдберга с Аландских островов.
...Языческие символы сменялись ангелами, мадоннами, святыми: выяснилось, что они гораздо лучше охраняют судно на водах. Единственным апостолом, на изображение которого на носу наложено строгое табу, был апостол Петр — так как при жизни ходил пешком по воде. Казалось бы, что столь непотопляемый святой, наоборот, будет у моряков в чести, но пути суеверий неисповедимы...
Уже в конце средних веков святые уступили место мифологическим персонажам (Гераклу, например, или Медузе Горгоне) и геральдическим зверям. Военные моряки особенно уважали единорога — зверя мощного, храброго и ужасного, нагоняющего на врага страх.
В XVII веке украшения носов на европейских кораблях «разрослись» до таких размеров, что стали угрожать остойчивости судна. Кроме того, цена украшенного корабля совершенно неимоверно вырастала отнюдь не за счет улучшения его судоходных или боевых качеств.
Первыми попытались отказаться от дорогих и, в общем-то, ненужных украшений трезвые и расчетливые лорды из Британского адмиралтейства. Дело было в XVII веке, и лорды учли все: экономию, улучшение технических данных, забыв только одно — психологию моряков. Те наотрез отказались выходить в море на «голых» судах. Запрет был отменен.
Чем больше строили кораблей, тем меньше было возможностей пригласить настоящего художника.
В то время как для военных кораблей предписывались изображения патриотические и боевые, торговый флот предпочитал сугубо цивильные мотивы, особенно дам щедрых форм. По мнению доморощенных психологов, подобные скульптуры должны были хоть как-то скрасить морякам долгие месяцы одиночества, напоминая родной дом и оставленных подруг.
Впрочем, иногда судовладелец хотел напомнить морякам другое. В историю вошел аландский судовладелец Юхан Нурдберг. Для того чтобы экипаж — от капитана до юнги — ни на минуту не забывал, кто их хозяин, он распорядился украсить нос своего судна «Звезда Таваста» собственным раскрашенным скульптурным портретом. С усами и бородой, в котелке и галстуке, в рубашке с аккуратно вырезанными пуговичками. Дело было перед первой мировой войной.
Увы, эффект оказался совершенно неожиданным и, надо прямо сказать, для г-на Нурдберга неприятным. Мало того, что матросы собственного его судна развлекались, соревнуясь, кто точнее плюнет на деревянную шляпу или метко попадет с берега гнилым помидором в резное лицо, они стали называть изображение хозяина «идолом» или «дураком». Впоследствии название перешло и на корабль.
И когда судовладелец услышал, как с берега кричат: «Эй, на «Дураке»!» — он понял, что пора свое изображение снимать.
Так вошел в историю Юхан Нурдберг, и завершилась долгая история резных изображений, устрашавших ветры и волны несколько тысяч лет.
Л. Ольгин «Вокруг света»